Крестная мать

Ераносян Владимир

— Что значит — увез?

— Андрей подумал, что это мой ревнивый ухажер, и согласился сесть к нему в машину разобраться, потом не знаю, что было, они уехали.

— Куда?

— Клянусь, не знаю!

— Я в последний раз спрашиваю, где Андрей, кто его увез?

— Да не знаю я, кто это, просто он дал мне двести баксов, — стриптизерша сделала неудачную попытку освободиться. Мила полоснула ногтями по ее щеке.

— Так, стерва, — закричала Мила, — выбирай: или я сделаю из твоего лица сплошные кровоподтеки, или ты мне скажешь, где мой брат, и станешь при этом богаче еще на двести долларов.

Даже кровь на щеке не помешала танцовщице расслышать столь неожиданное предложение, а желание как можно скорее избавиться от непрошенной гостьи, чья угроза превратить ее миловидное лицо в кровавое месиво была близка к реализации, толкнула Иолу к признанию:

— Я знаю только его телефон…

— 332-41-16 — это где-то в центре, — вслух повторила Мила, — пеняй на себя, если ты соврала, я вернусь, не вздумай, красотка, удариться в бега, такую дешевку, как ты, люди Матушки найдут быстрее, чем ты успеешь отыскать место, где, якобы, можно спрятаться. Не думай, что ты меня провела, — шепнула Мила в ухо стриптизерше и отбросила торшер. — Чек на двести зеленых вышлю почтой, купишь на все деньги йод, прижжешь ранку на щеке, — бросила она, хлопнув дверью.

* * *

Борис не заметил, как добрался до дома. В голове господствовал сумбур, который, в отличие от утреннего вакуума, путал все мысли. Всплывали запоздалые впечатления, нереальные картинки, застарелые обиды. Все это вертелось вокруг одного-единственного лика, мозг неподотчетно рисовал ее облик, который ослеплял и тут же угасал, подобно вспышке.

По лестнице спускался соседский мальчишка Юрка с мусорным ведром в руках.

— Здрасьте, дядя Боря! — звонко прокричал он. Бориса встряхнул чистый мальчишеский голос.

— Привет, — пробурчал он.

Вслед пацану кричала его мать:

— Юрочка, а дверь открытую кому оставил?! Вот сорванец…

Дверь наверху захлопнулась. Борис угрюмо поднимался на свой этаж, а его мозг, словно ретранслятор, повторял услышанное:

"Юрочка, а дверь открытую кому оставил…"

Фраза механически с каждой ступенькой закручивалась в спираль, постепенно вытесняя из головы все остальное. Еще долго сознание безмолвными устами повторяло эти слова, в них не было никакого смысла, однако мозг почему-то не хотел отпускать их, решив без спроса передохнуть от сумбура. Борис, порядком уставший, подчинился. Он дошел до своей лестничной площадки, засунул ключ в замочную скважину и открыл дверь своей квартиры.

"А дверь открытую кому оставил, Юрочка…" — спираль оборвалась со скрипом открывшейся двери, но Борис стоял на пороге у входа, теперь уже сознательно копаясь в своей голове, он что-то вспомнил, но — что? "Открытая дверь, кому оставил?.. Юрочка… Юрочка…"

— Юрочка! — заорал он вслух. Мозг заработал в привычном режиме. Он закрыл дверь и, пытаясь сохранять спокойствие, пошел вниз.

Ему навстречу бежал соседский Юрка с пустым ведром.

— Здрасьте, дядя Боря! — еще звонче прокричал мальчонка, вовсе не задумываясь, что здоровался во второй раз.

— Привет, Юрочка, — улыбнулся пареньку Борис и, порывшись во внутреннем кармане своего пиджака, достал оттуда мелочь, — на вот, купишь себе мороженое.

Он вспомнил,

что он вспомнил? Ну, конечно же, в апартаментах Родионовой он видел Юрочку. Юрочка! Он тогда все слышал! На улице Борис набрал номер сутенера. Сводник начал отнекиваться:

— Если бы я раздавал направо и налево адреса своих проституток и малышков, то давно остался бы без работы.

"Ублюдок! Он бы не разговаривал так, если бы не знал, что Родионова указала мне на дверь", — подумал Борис.

— Считай, что адрес этих яиц я узнал у шофера такси, который его возил, итак, адрес! — Борис нервничал; спустя минуту сводник пожалел, что был поначалу так невежлив. Борис пообещал убить его через десять минут, если он не скажет, где живет Юрочка. Сводник мигом выложил адрес.

Юрочка жил с мамой, которая периодически ходила в гастроном и за хлебом. Мама вышла посудачить с соседками, ей не довелось лицезреть, как из ее сына делают отбивную. Нечто похожее на радость от долгожданной встречи изобразилось на лице Бориса, когда ему открыли дверь.

— Привет, Юрочка! — воскликнул Борис, и юноша поцеловался с двумя костяшками на его кулаке, но это было лишь началом разговора. Наконец-то выдался случай поговорить по душам с ненавистным альфонсом…

Борис захлопнул за собой дверь, оставив Юрочку со свернутой челюстью. Альфонс того заслуживал. Однако разговор с Юрочкой особой ясности не внес: кроме описания человека, назвавшего себя Николаем Владимировичем, и места, где этот человек получил секретные сведения, Борис не располагал ничем.

"Сутулый… "Мир грез"… Сына Елены видели в последний раз там, в "Мире грез", ну и что?" Интуиция подсказывала, что взрыв поезда и похищение Андрея — звенья цепи, сплетенной одними руками.

— Все это шито белыми нитками. — Борис был сильно возбужден, мысли нанизывались одна на другую, но цепочка не смыкалась. Он поехал в дансинг, потому что больше некуда было ехать.

* * *

Борис направился в дансинг "Мир грез", даже не настраиваясь выяснить что-либо путное. Больше его туда влек порыв действовать, лишь бы не сидеть сложа руки. Он мог бы сразу позвонить Елене, дать ей знать, что он нашел, от кого исходила утечка информации, но теперь был не тот момент. И у нее было теперь не то состояние, чтобы нормально выслушать его, да и не хотел он себя выгораживать. Что бы там ни было, он считал себя виноватым. Там, на перроне, он проморгал Сутулого.

…"Мир грез", дансинг золотой молодежи, место отдыха новых русских, заведение, которое курирует Роланд Кутателадзе. Борис был здесь всего один раз. И так же, как в тот раз, он увидел на стоянке перед дансингом десятки припаркованных иномарок и столько же "случайно" прогуливающихся мимо юных "герлз". Но что-то не так здесь сегодня. В диссонанс светящемуся неоном входу и пестреющему подвесными шариками всех цветов радуги фасаду вдруг заревели милицейские сирены. Подойдя поближе, Борис увидел машину "скорой помощи". Два санитара в белых халатах несли на носилках залитую кровью полуголую молодую девушку. Борис слился с толпой любопытных, прикованных тошнотворным зрелищем. Толпа, галдящая без умолку, с каждой секундой пополнялась выбегающими из дискотеки людьми.