Крестник Арамиса

Магален Поль

— По донесениям моих разведчиков, господин де Стахремберг собирался передислоцироваться в Гвадарраму, между Дуро и Тахо, и я не решился побеспокоить его во время отступления, потому что сам боялся атаки войск Галловея и Портмора… Жду его сюда… Но если он задержится, дам ему бой в окрестностях Вила-Висозы и непременно выиграю.

Арамис тряхнул головой.

— Да, если имперские войска не осведомлены о вашем положении так же хорошо, как, вам кажется, вы об их…

— Что вы хотите сказать?

—

Я хочу сказать, что среди вас есть изменник.

— Изменник?

— Иначе говоря, кто-то из французских генералов поддерживает связь с немецким.

— Сударь, вы забываете, что французами командую я! — вспылил герцог де Вандом. — Забываете, что это моя армия, что Франция наша общая мать, и именно ее вы оскорбляете своими гнусными намеками… Дьявольщина! Я отвечаю за своих солдат — за каждого как за самого себя.

— И тем не менее кто-то из вашего штаба ежедневно имеет контакт с доверенным лицом Стахремберга…

— Заявляю еще раз: это абсурд!.. Безумие!.. Это невозможно!

— Однако это правда. Я знаю, что говорю. И моя полиция, поверьте, так же хорошо работает в отдалении, как и ваша полевая жандармерия.

Генерал взволнованно ходил по комнате.

— А имя, имя этого негодяя?

— Мне пока еще не известно… Но думаю, что вскоре узнаю… И будьте уверены, я выполню свой долг и передам изменника правосудию.

Господин де Вандом энергично взмахнул рукой.

— Он не останется безнаказанным и будет расстрелян в тот же день!

Арамис одобрил это решение.

— Но довольно об этом… — сказал он со вздохом. — Перейдем ко второй цели моего визита… Генерал, у вас есть деньги?

— Мне их обещают уже шесть недель! — воскликнул герцог с досадой. — Мне нечем заплатить солдатам, несмотря на щедрые обещания министра финансов!..

— Что делали бы мы, боже мой, если бы министры стали выполнять свои обещания?.. — усмехнулся бывший мушкетер. — Поистине наступил бы конец света!.. Однако я готов предоставить две сотни тысяч пиастров: Общество Иисуса к услугам своего союзника короля Франции.

— И эта сумма?..

— Обозы с деньгами в дороге и будут здесь через три дня. Только неплохо бы выслать им навстречу эскорт, дабы защитить от всевозможных напастей, — и устремив взор куда-то далеко, Арамис продолжал монотонным голосом: — Разоренные провинции кишат балаганными актерами, блудливыми девицами, контрабандистами, дезертирами, мародерами всех мастей… Я не говорю уже о вражеских патрулях…

— Вы правы. Завтра же прикажу отправить людей…

— Они найдут обоз в Гвадалахаре. Я приказал идти под покровом ночи.

Генерал, довольный, потирал руки:

— Это просто манна небесная! Наконец я заплачу солдатам и вознагражу их за терпение и мужество. — И изменившись в лице, герцог покачал головой. — Добрая

новость сгладила тяжелое впечатление от вашего сообщения… Этот иуда, предающий своих братьев… Преступление столь низкое и позорное, что я до сих пор не могу в это поверить.

Гость с трудом поднялся.

— Ваше преподобие, — сказал генерал, — не желаете ли сделать милость и отдохнуть в моем доме как в своем собственном?

— Большое спасибо, но меня ждет карета. — И, уже направляясь к двери, со скрипом переставляя ноги, Арамис спросил: — Не знакомы ли вы с недавно прибывшим в Королевский полк молодым офицером — бароном Элионом де Жюссаком?

— Помню, помню такого. Он привел нам из Франции отряд рекрутов.

— Молодой человек интересует меня, и я прошу вас дать ему возможность отличиться, только не извещайте его о моих хлопотах.

— Хорошо. Как вам угодно.

Собеседники раскланялись.

— Господин шевалье!..

— Господин герцог!..

— Буду ли я иметь честь снова видеть вас? — спросил де Вандом.

— Конечно, как только я узнаю имя того Искариота.

И бывший мушкетер вышел, стараясь ступать тверже и держаться прямее.

— Бедняга герцог! — бормотал он себе под нос. — Лишился половины лица… Конечно, он не может рассчитывать понравиться… Он умрет через десять лет… А меня еще ждет прекрасная старость.

Едва Арамис успел выйти из комнаты, как на стене бесшумно поднялся ковер, отворилась дверь, ведущая в комнату прислуги, и к генералу проскользнула Арманда де Сент-Круа. На ней была черная кружевная мантилья и широкая шерстяная накидка, похожая на монашескую сутану.

Генерал только что расположился за столом над картами и планами. Он обернулся, скорее почувствовав, чем услышав, как она вошла.

— Мадам де Мовуазен?.. Вы здесь?.. Вы были в соседней комнате?..

— С начала вашей беседы… А что вы думали! Я же беспокоюсь. Вам только что был нанесен жестокий удар, и к тому же рукой старика!

— Как? Вы в самом деле так боитесь за меня?

— А почему нет? — она сделала большие глаза. — Разве вы не мой герой, разве не тот, кого я ценю больше всех на свете?

Герцог схватил Арманду за руки, и она позволила ему держать их.

— Ах, маркиза! — воскликнул он, смешавшись от радости и досады. — Хотелось бы внушить вам не только восхищение.

Женщина высвободила руки.

— Увы! — пробормотала она. — Разве я ведаю, что со мной?.. Может быть, там другое чувство… — приложила она руку к сердцу. — Чувство преступное, потому что я наказана за него…

— Наказана? — Он внимательно поглядел на нее. — В самом деле, я и не заметил… Эта скорбь в глазах… Этот наряд… Послушайте-ка, прекрасный мой друг, не собираетесь ли вы удалиться в монастырь?