Крестный отец
Шрифт:
— Слушай, Майк, — удивилась Кей, — ты же совсем недавно уходил на фронт добровольцем, стал героем войны. Откуда в тебе это? Неужели можно так измениться за два года?
— Пустой у нас идет разговор, моя милая. Скорее всего я по складу характера похож на стариков-консерваторов из твоего родного Нью-Гемпшира. Я предпочитаю существовать сам по себе. И если придется — самому постоять за собственные интересы, а не бежать за подмогой к правительству, которое, кстати сказать, не слишком-то печется о своих подданных, не обременяет себя заботами об их нуждах. Считай, что ты теперь
— Во всяком случае, сию минуту я решительно хочу быть рядом с тобой, — Кей хлопнула по одеялу ладонью. — Не знаю, что уж там будет с женитьбой, но я три года обходилась без мужчины и не собираюсь отпустить тебя так уж быстро.
Майкл улыбнулся.
Когда они снова были вместе, в тишине и темноте, она шепнула ему прямо в ухо:
— Знаешь, у меня ведь ни разу никого не было с твоего отъезда. Ты веришь мне?
— Верю.
— А у тебя был кто-нибудь? — прошелестела она еле слышно.
— Да, — сказал Майкл и почувствовал, как вся она сжалась и напряглась. Ему стало жалко Кей и он постарался смягчить удар, — но не в последние полгода.
Это было правдой. Кей оказалась первой женщиной, с которой он смог лечь в постель после смерти Аполлонии.
ГЛАВА 26
В широкое окно дорогого гостиничного номера был виден изумительный экзотический сад, искусственное творение искусных рук. Пальмы подсвечивались оранжевыми лампочками, в свете которых казались вырезанными из цветной бумаги. Два огромных бассейна, как два синих и ярких глаза, выступали из золотистой глади песчаных пляжей. На горизонте смутно маячили скалистые вершины, взявшие не в искусственное, а в натуральное горное кольцо неоновую долину Лас-Вегаса.
Джонни Фонтейн задернул тяжелые от золототканных узоров шторы и отвернулся от знакомого ландшафта.
Возле стола четверо лакеев в ресторанной униформе ловко сервировали ужин.
Нино Валенти со стаканом виски в руке, развалившись на диване, наблюдал, как вместо атрибутов карточной игры на столе вырастают приборы для изысканного пиршества.
— Прекрасная работа, — пробормотал он нетрезвым голосом. — Что ж ты, Джонни, не захотел поддержать меня сегодня против тех четверых мерзавцев? Мне ведь сегодня везет, все фишки забрал.
Джонни подсел рядом с диваном на пуфик.
— Я ведь не играю, ты же знаешь, Нино. Как себя чувствуешь?
— Лучше всех. К двенадцати должна приползти парочка шлюх, мы с ними поужинаем, а потом я опять спущусь к столу в казино. Представляешь, я умудрился выиграть пять косых! Пусть теперь целую неделю развлекают меня за собственный счет.
— Да уж лучше не бывает, — невесело сказал Джонни. — Только на кой черт тебе деньги, если ты сопьешься по-черному? Кому оставишь в наследство, когда пойдешь на дно?
Нино залпом осушил стакан.
— Как это ты умудрился, Джонни, заработать репутацию пьяницы и
Джонни резко поднялся и вышел из номера.
Нино Валенти, налив себе полный стакан, подозвал ресторанных лакеев и начал играть против них прямо не сходя с места. С бутылкой он тоже не расставался, и примерно час спустя, когда Джонни опять заглянул к нему, Нино вдруг начал клониться вперед, бессознательно глядя перед собой. Обслуга, не проявив ни малейшего удивления, подхватила Нино привычными руками и отволокла в другую комнату, на постель.
Третий лакей оставался у стола.
Джонни спросил:
— И часто с ним такое?
— Сегодня что-то раньше, чем обычно, — равнодушно отозвался тот. — Раз мы даже вызвали доктора. Он тут целую лекцию прочитал мистеру Валенти. Потом мистер Валенти велел нам строго-настрого никаких врачей не звать, а просто укладывать его в постель, а утром все будет в порядке. Мы теперь так и делаем.
— О'кей, — сказал Джонни. — Но сегодня мы опять позовем доктора. Если надо, весь отель обыщите, но чтобы немедленно явился сюда. Ясно?
Через пятнадцать минут в номер вошел Юлиус Сегал.
Джонни с неудовольствием отметил про себя, что этот парень так и не научился выглядеть подобающе. На нем были свободная шерстяная куртка, мягкие фланелевые брюки и белые сандалии на босу ногу. Черный докторский саквояж при таком наряде совсем не смотрелся.
— Вам бы следовало заказать для себя саквояж по особому фасону, вроде спортивной сумки, — иронически посоветовал Джонни, пожимая доктору руку.
Юлиус поддержал шутку:
— Верно. Этой штукой только детей на ночь пугать. Хоть бы цвет сменить, что ли.
Он прошел в спальню, где лежал на кровати Нино, открыл свой саквояж и обронил через плечо в адрес Джонни:
— Кстати, спасибо за чек, который вы прислали мне. Для консультации плата чересчур щедрая. Я ведь ничего особенного не сделал.
— Какого черта вы кокетничаете? Я сам знаю, кто чего стоит. В любом случае чек ваш, и говорить больше не о чем. Поговорим лучше о Нино. Что с ним?
Юлиус быстро и умело осмотрел Нино: выслушал сердце, измерил артериальное давление, проверил пульс. Потом достал шприц и вонзил иглу в предплечье Нино. Бесчувственное лицо понемногу обрело краски, дыхание стало ровней.
— Обычный диагноз, — сказал Юлиус недовольно. — Мне уже довелось осматривать его в прошлый раз, когда он вот так же потерял сознание. Я отправил его в госпиталь прежде, чем он пришел в себя, там сделали анализы и определили диабет. В легкой форме. Болезнь сама по себе не такая уж страшная, если правильно вести себя и сидеть на диете. Можно жить с такой болезнью до ста лет и умереть от гриппа или попасть в автомобильную катастрофу. Но ваш друг упрямо не желает признавать своей болезни и, похоже, поставил своей целью допиться до могилы. Печень у него уже почти разрушена, на очереди — мозг. Сейчас у него кома средней тяжести. Если хотите знать мое мнение, пожалуйста: отправьте его немедленно в клинику.