Крестом и стволом
Шрифт:
– Это у нас любят, – улыбнулся Коробейник. – Хлебом не корми, только дай на человека наехать!
– Нет, это серьезнее, – покачал головой отец Василий.
– Неужели снова? – внимательно посмотрел другу в глаза Санька.
Священник не успел ответить. Истошно вопя и переливаясь огнями, как новогодняя елка, к шашлычной подъехала милицейская машина. Из нее выкатился толстенький сержант дорожно-патрульной службы, сразу же кинувшийся к водителю «КрАЗа».
– Это что мне здесь за маневры, твою мать?! – по-хозяйски заорал он.
– Ты бы, сержант, на пару минут
– А ты что за хрен? – удивился патрульный.
– Он мою машину угнал! – как-то неуверенно начал хозяин «КрАЗа».
– Да мы с ним перетрем! – широко улыбнулся милиционеру Санька и приобнял водителя. – Давай-ка, друг, лучше отойдем. Сколько тебе надо? Штука?! Ну, ты совсем офигел!!! Ладно-ладно, я ничего – будет тебе штука. Прямо сейчас?!
Только минут через тридцать-сорок все стало помаленьку приходить в норму. Первым слинял гаишник, сразу понявший, что здесь дело темное и лучше не соваться, тем более что водитель угнанного «КрАЗа» и угонщик вроде бы как договорились. Про разбитую «газельку» он даже и не заикался, хотя стеклянные осколки и шматки белой краски усыпали трассу, как снег.
Затем помаленьку пришли в себя мужики, и первое, что они сделали, так это затребовали у Анзора ящик водки и что-нибудь занюхать.
А вот на бедного шашлычника было жалко смотреть. Отец Василий даже не знал, плакать ему или смеяться, уж очень картинно причитал «рыцарь шампура» над своей покореженной «мебелью».
– Ладно, Анзор, хватит, – похлопал он шашлычника по плечу. – Главное, что сам цел. Может быть, я тебе что-нибудь оплачу?
Анзор бросил на него гордый взгляд, и отец Василий понял: дело не в нем, да и не в деньгах. Просто мебель жалко. Впрочем, здесь отца Василия никто и не винил. Мужики понимали – это жизнь, и, не попадись на глаза этим вахлакам священник, жертвой стал бы кто-нибудь другой. Может быть, даже один из них.
Некоторое время Коробейник все это терпел, а потом обнял отца Василия за шею, пригнул его голову и яростно зашептал:
– Слушай, Мишаня, давай-ка с тобой водочки возьмем, да на Волгу!
– Ты же проездом здесь! – внезапно вспомнил священник.
– Да хрен с ними, с этими делами! – махнул рукой Санька. – Когда я тебя еще увижу?!
Священник закивал. Коробейник был абсолютно прав – жизнь может просто не предоставить им такого шанса. Тем более такая в прямом и переносном смысле напряженная.
Санька взял у Анзора водку, сырое мясо и шампуры и, невзирая на яростное сопротивление отца Василия, загрузил все это в поповские «Жигули».
– А кто машину поведет?! – задавал резонный вопрос священник.
– Я, – уверенно ответствовал Коробейник. – Ты же знаешь, я за рулем как бог – хоть пьяный, хоть трезвый.
Священник вздыхал. Это была чистая правда, и все равно ему не нравилась идея ехать на его единственной машине жрать водку.
– Не боись! – смеялся Коробейник. – Все будет тики-так! Да расслабься ты! Испортила, блин, тебя твоя работа.
Они
Здесь, в Усть-Кудеяре, снег еще не падал, но воздух уже был пронизан приятной морозной свежестью. Ночь давно вступила в свои права, но облаков не было, и луна ярко освещала лучами и волжские воды, и лица друзей.
– Гля, как здорово! – восхищенно смотрел на великую русскую реку Санька. – Завидую я тебе, Мишаня! В такой красоте живешь!
– Я и сам себе порой завидую! – смеялся в ответ расслабившийся наконец-то священник.
Они выпили по сто, затем еще раз по сто, затем еще… и, надо сказать, давно уже отец Василий не ощущал себя таким умиротворенным. Шашлычок оказался не так уж и плох – для «своих» Анзор мясо выбрать умел, но постепенно места для шашлыка уже не осталось, и только водочка каким-то чудом беспрепятственно находила в их животах свое место.
Но чем дальше, тем серьезнее становился их разговор.
– Значит, не унимается Ковалев? – гневно дышал Коробейник.
– Не унимается, – печально подтверждал поп.
– Я тебе охрану пришлю! – обещал Коробейник. – Сам от дел оторваться не могу – бизнес есть бизнес, но охрану обязательно пришлю! И не куксись! Вот увидишь, все будет нормалек!
– Я не из-за этого печалюсь, – ронял в бороду скупую мужскую слезу священник. – Я из-за Олюшки печалюсь. Как там она?
Коробейник понимающе вздыхал и хлопал своей широкой твердой ладонью по такой же широкой и твердой поповской шее.
– Вот увидишь, братишка, мы их всех раком поставим! И будешь ты со своей Олюшкой жить припеваючи.
То, что происходило дальше, отец Василий запомнил кусками. Он совершенно точно знал, что за руль сел Коробейник, потому что, когда их остановил патрульный из ДПС, на три буквы патрульного послал именно Санька. Дальше, кажется, была погоня, и Коробейник естественно сделал их всех. Причем деталей священник не помнил, но, кажется, именно тогда ему стало плохо, и он щедро, от всей своей широкой души обблевал шедшую на обгон милицейскую машину. Потом был какой-то овраг, затем – двор собственного сгоревшего дома, и отец Василий приставал к Стрелке, требуя, чтобы кобыла подала голос или хотя бы исполнила команду «апорт». По крайней мере наутро ему перед Стрелкой было невероятно стыдно.
Их разбудил телефонный звонок. Отец Василий глянул на часы и ужаснулся – 10.30!
– Але?
– А почему ты не в храме? – послышался далекий Ольгин голос.
– Олюшка! – радостно выдохнул священник и поморщился – голова просто разламывалась.
– С тобой все в порядке? Не заболел?
– Нет, – поспешил успокоить супругу отец Василий. – Просто ко мне Санька приехал.
– Передай ему привет от меня, – с облегчением сказала жена. – И будьте там с ним поосторожнее.