Крестоносцы на Востоке
Шрифт:
Мартовский договор предусматривал основы государственного устройства и все детали территориального дележа Византии. Было постановлено, что после завоевания Константинополя новое государство получит выборного императора. Право выборов предоставлялось комиссии из 12-ти человек — шести венецианцев и шести рыцарей. Денежные люди республики св. Марка не хотели принимать на себя обременительную честь занятия императорского трона. Их вполне устраивали руководящие посты в доходном церковном управлении, поэтому по настоянию дожа в договор внесли условие, что та сторона, из среды которой не будет избран император, займет пост римско-католического патриарха Константинополя. Все сеньоры, за исключением дожа, обязаны будут принести вассальную присягу новому императору.
Последнему предоставлялась четвертая часть территории империи, остальные три четверти делились пополам между венецианцами и крестоносными
Заключение договора означало, что закончена дипломатическая подготовка к захвату Византии. Вскоре были завершены и военные приготовления: приведены в готовность осадные механизмы, укреплены лестницы, расставлены баллисты и катапульты. Главари крестоносцев не скрывали более намерений силою завладеть Константинополем.
План-схема Константинополя в 1204 г.
Первую попытку штурмовать город рыцари предприняли 9 апреля 1204 г. На этот раз они решили нанести удар по Константинополю с моря. Удар был отбит византийцами. Со стен города на атакующих обрушился град стрел и камней. Виллардуэн в своих записках хвастливо заявляет, будто за все время осады рыцари потеряли лишь одного человека. На самом деле они несли более серьезные потери. Только 9 апреля, при попытке захватить одну из башен, было убито, как свидетельствует русский очевидец, около сотни воинов. Атака захлебнулась.
Через три дня крестоносцы ринулись на второй приступ, и он принес им победу. С помощью перекидных мостиков, переброшенных на стены, рыцарям удалось взобраться туда; одновременно другие воины произвели пролом в стене и потом уже изнутри города разбили трое ворот. Крестоносцы ворвались в город, заставив войска Мурцуфла отступить. Сам он под покровом ночи бежал из города. "Восстановители" справедливости" в третий раз подожгли Константинополь.
На следующий день, 13 апреля 1204 г., Константинополь пал жертвой западных захватчиков. Крестоносцы не встретили в нем никакого сопротивления. Робер де Клари рассказывает, что, ворвавшись в византийскую столицу и думая, что уж теперь-то борьба разгорится с большой силой, рыцари окопались лагерем вблизи стен: они не отваживались продвигаться к центру. Каково же было их удивление, когда назавтра они увидели, что горожане и не собираются подниматься на защиту своей столицы! Примерно в тех же самых чертах описывает положение, возникшее на следующий день после вступления крестоносцев в Константинополь, и Виллардуэн. Все в войске, говорит он, готовили оружие — и рыцари и оруженосцы; каждый думал о предстоящей битве, полагая, что развернется такое сражение, равного которому у них еще никогда не происходило. И что же? Воины Креста не встретили в городе никого, кто бы дал им отпор. Крестоносцам там и в самом деле не с кем было драться. Константинопольский плебс не желал отстаивать государство, воплощавшее для него социальную несправедливость. Когда знатный византиец Константин Ласкарь, которого духовенство спешно провозгласило императором, пытался все-таки призвать население к оружию, он натолкнулся на стену равнодушия.
Таким-то образом менее чем полутора десяткам тысяч крестоносцев в какие-нибудь три дня удалось захватить один из величайших городов тогдашнего мира. Даже сами завоеватели, знавшие, с каким слабым противником имеют дело, были поражены столь быстрым и сравнительно легким успехом. "И знайте, что не было такого храбреца, чье сердце не дрогнуло бы, и казалось чудом, что столь великое дело совершено таким числом людей, меньше которого трудно и вообразить", — напишет позднее Жоффруа Виллар-ДУЭН.
Соотношение сил осаждавших византийскую столицу и осажденных в ней он расценивает в пропорции 1:200, замечая, что еще никогда такая горсточка воинов не осаждала стольких людей в каком-либо городе. Робер де Клари также считает легкий захват Константинополя необыкновенным делом; дважды он называет его чудом.
Секрет "чуда", изумлявшего и многих позднейший историков, был прост. Обострение социально-политической борьбы в Византийской империи, достигшее в это время кульминационного пункта, — вот что служит решающим объяснением неожиданного на первый взгляд падения Константинополя и разгрома империи в целом. Конечно, имелись и иные, вполне конкретные причины, обеспечившие победу крестоносцам.
Захват византийской столицы получил санкцию католической церкви. Накануне штурма Константинополя епископы и священники, находившиеся при войске, беспрекословно отпускали грехи участникам предстоящего сражения, укрепляя их веру в то, что овладение византийской столицей — это правое и богоугодное дело. Жоффруа Виллардуэн подробно передает речи священнослужителей на совете вождей, созванном накануне приступа. "Епископы и все духовенство, — пишет французский мемуарист, обычно сдержанный там, где он освещает позицию папства, — все, кто подчинялся велениям апостолика, были согласны в том — и сказали это баронам и пилигримам, — что совершившие подобное убийство [Алексея IV, — М. З.] не имеют права владеть землей". Духовные пастыри крестоносного воинства настойчиво твердили: предстоящая война хороша и справедлива. Всем, кто намерен завоевать эту землю и подчинить ее Риму, было обещано полное отпущение грехов. "И знайте, — добавляет Виллардуэн, обращаясь к читателям, — что эти увещания явились большой поддержкой как баронам, так и рыцарям".
"Константинопольское опустошение" — так называется одна из латинских хроник, описывающая разбойничьи действия западных рыцарей в византийской столице. И действительно, озлобленные долгим ожиданием добычи и. ободренные своими духовными пастырями, рыцари, захватив Константинополь, набросились на дворцы, храмы, купеческие склады. Они грабили дома, разоряли гробницы, разрушали бесценные памятники искусства, предавали огню все, что попадалось под руку. Захватчики поджигали дома, чтобы выгнать из них жителей и тем самым предотвратить уличные бои. Буйное неистовство воинов, насилия над женщинами, пьяные вакханалии победителей продолжались три дня. Было убито несколько тысяч константинопольцев.
Впоследствии многие хронисты старались всячески смягчить картину разгрома христианского города, выгородить крестоносцев. Робер де Клари, к примеру, стремился уверить читателя, что "когда город был так прекрасно взят и франки вошли в него, они держали себя там совершенно спокойно", никаких эксцессов якобы не происходило: ни беднякам, ни богачам франки не чинили худого. По уверениям Гунтера Пэрисского, рыцари вообще считали презренным и недопустимым для христиан делом нападать на христиан же и учинять среди них убийства, разбои и пожары.
Однако множество очевидцев свидетельствуют о противоположном. Виллардуэн ясно пишет, что крестоносцы захватили огромную добычу и поубивали массу людей: по его словам, "убитым и раненым не было ни числа, ни меры". Другой очевидец, детально поведавший о погроме 1204 г., Никита Хониат, как бы в оцепенении вспоминая дикие сцены, разыгравшиеся тогда в Константинополе, писал впоследствии: "Не знаю, с чего начать и чем кончить описание всего того, что совершили эти нечестивые люди".
Алчность рыцарей поистине не знала границ. Знатные бароны и венецианские купцы, рыцари и оруженосцы словно состязались друг с другом в расхищении богатств византийской столицы. Они не давали пощады никому, говорит Никита Хониат, и ничего не оставляли тем, у кого что-нибудь было. Потревожены были даже могилы византийских василевсов, в том числе саркофаг императора Константина I, откуда унесли различные драгоценности. Жадных рук крестоносцев не избежали ни церкви, ни предметы религиозного почитания. Воины христовы, по рассказам хронистов, разбивали раки, где покоились мощи святых, хватали оттуда золото, серебро, драгоценные камни, "а сами мощи ставили ни во что": их попросту забрасывали, как писал Никита Хониат, "в места всякой мерзости". Не было сделано исключения и для самого собора Софии. Рыцари растащили его бесценные сокровища. Оттуда были вывезены "священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которыми были обложены кафедры, притворы и врата". Войдя в азарт, пьяные взломщики заставили танцевать на главном престоле обнаженных уличных женщин и не постеснялись ввести в церкви мулов и коней, чтобы вывезти награбленное добро. Ревнители христианской веры, таким образом, "не пощадили не только частного имущества, но, обнажив мечи, ограбили святыни Господни".