Крестоносец: Железная Земля
Шрифт:
– Милорд, - я кивнул.
– Вы звали, мы пришли.
– Присядьте на лавку. И ты садись, дочка, - добавил Варин, обращаясь к Домино.
Он не сразу начал разговор - довольно долго молчал, будто собирался с мыслями. Я терпеливо ждал. Подумал, что беседа пойдет об очень важных вещах, и не ошибся.
– Странно это, - внезапно сказал дуайен.
– Что странно?
– не понял я.
– Никогда прежде мир не знал брака, подобного вашему. Ни в одной хронике о таком не говорится.
– Значит, мы первые, - я взял руку Домино и пожал ее пальчики. Она улыбнулась.
–
– И ответственность великая, - проскрипел один из старейшин.
– Именно так, милорд, - ответил я, глянув старику прямо в глаза.
– Величайшая.
– Решение Совета многое изменило, - заговорил Варин.
– Даже для меня оно стало неожиданным. Поэтому нам необходимо поговорить, шевалье Эвальд. И твоя жена должна присутствовать при нашей беседе, ибо все сказанное касается и ее тоже.
– Я слушаю вас, милорд.
– Не думаю, что мне стоит рассказывать о прошлом виари. О том, как мы стали народом без земли. Наверняка тебе об этом многое известно. Теперь важнее будущее, и оно представляется мне тревожным и неопределенным.
– Будущее всегда лишено определенности, - ответил я.
– Но разве это повод для тревоги?
– У моего народа есть поговорка: "Буря дня грядущего всегда опаснее уже пережитого шторма". Принятое Советом решение привело в бешенство посланника Суль. Вскоре о нем узнают магистры, если уже не узнали.
– Отвечу тебе, милорд, поговоркой моего народа: "Делай, что должно, и будь, что будет". Или ты сожалеешь, что Совет не прислушался к тебе?
– Ты юн, салард, и не научился владеть своими чувствами и своим языком.
– Дуайен спесиво сжал губы.
– Я верю, что ты любишь Брианни, и на Совете все услышали голос твоей любви. Но вправе ли мы были рисковать жизнями всех виари, чтобы спасти одну жизнь?
– Сожалеешь о том, что вы не отдали коршунам цыпленка?
– Я начал злиться.
– Если ты хотел посетовать на это, не стоило приглашать меня сюда.
– Эвальд!
– Домино положила мне ладонь на руку.
– Да, ты молод, - продолжал Варин, будто не слышав моих слов, - и еще, у тебя нет своих детей. Ты не знаешь, что такое ответственность за свой дом, за своих близких. Однажды ты поймешь нас, стариков. Надеюсь, что поймешь.
– Я люблю Домино и отвечаю за нее. И все, что я говорил, повторю и сейчас. Совет принял единственное верное и честное решение. А что до Договора Двадцати Статей - пусть сулийцы подотрут им зад. По правде сказать, они делают это постоянно, только вы им почему-то верите.
– Разрыв Договора означает войну с Суль.
– А разве она уже не идет? Я прибыл из страны, которая не воюет с Суль, но это не значит, что мы живем в мире. И терванийцы могли бы сказать тебе то же самое, милорд. Я видел, что агенты Суль сотворили в Баз-Харуме, Лашеве, и совсем недавно столкнулся с их происками уже в Железной Земле. Я не верю в мир с сулийцами - они не будут его соблюдать. И знаешь почему, милорд? Между Жизнью и Смертью не может быть мира. Магистры Суль - это Смерть. Тот, кто служит Суль, будет служить Смерти.
– А ты что можешь нам предложить, шевалье?
– ответил
– Я маленький человек, господин, и не могу говорить за власть предержащих. Но если Империя протянет вам руку, готовы ли вы ее принять?
– Ты говоришь от имени империи, но, передав нам меч, ты становишься ее врагом, - заметил старец.
– Да, если союза между Ростианом и виари не будет.
– Мы знаем цену союза с Ростианом, - сказал старейшина. и я уловил в его голосе презрение.
– Когда-то Империя бросила нас на произвол судьбы, и мы лишились всего, что имели. Империя всегда делала вид, что нас не существует.
Можем ли мы верить вашим командорам, вашему императору? Для последователей веры в Матерь виари - всего лишь безбожные язычники. И наши земли теперь часть империи. Никто не вернет их нам.
– У империи и у вас общий враг. Разве это не причина стать союзниками?
– Наш отказ выдать Брианни может стать поводом для разрыва Договора, а может и не стать, - ответил Варин.
– А вот заключение союза с империи куда как более недружественный поступок. Магистры не простят нам этого.
– Договор Двадцати Статей стоил бы чего-нибудь, если был бы договором равных. Магистры считают вас своими слугами - не хочу сказать "рабами".
– А разве ваш император так не станет считать?
– Еще раз повторюсь, милорд - я не могу говорить за императора. Я не его посланник, и не наделен полномочиями вести переговоры с вами. Я здесь, как частное лицо, я не посол. Но я прошу поверить мне. Мои слова - это слова человека, которому небезразличны судьбы и людей, и виари. Мы были в Хареме и видели картину Мацея Хомрата.
– Кто такой Мацей Хомрат?
– отозвался один из старейшин.
– Пророк, - я перевел дыхание.
– Он предсказал новое нашествие Зверя, и оно начнется скоро. Мы видели изображение на картине...
– Пророчества людей!
– фыркнул старейшина. заговоривший со мной первым.
– Разве люди наделены Даром Предвидения? Ни разу...
– Погоди, Элемар, - остановил его Варин.
– Мы и без ваших пророков знаем, куда идет мир, шевалье. Как моряк предугадывает приближение шторма по ветру, воде и поведению морских обитателей, так и мы видим, что великая буря вот-вот разразится. И наши мысли о том, станет она для нас началом новой истории виари, или же окончательной погибелью.
– Ты все время говоришь о погибели, милорд. Неужто все так безнадежно, или ты сгущаешь краски?
– Хочешь сказать, что я трус, и мои собратья по Совету тоже трусы?
– В глазах Варина сверкнул гнев, но миг спустя эта искра погасла.
– Нет, юноша. Мудрость иногда бывает похожа на трусость, но это не одно и то же.
– И в чем состоит такая мудрость?
– Я сделал ударение на слове "такая".
– Среди виари нет единства. Два наших дома уже присягнули сулийцам, а прочие колеблются. Большинство из нас хотят остаться независимыми, но все понимают, что в случае большой войны нам придется принять чью-то сторону. Или же воевать друг с другом. Что может быть страшнее?