Крестоносец. Византия
Шрифт:
Когда мы с Роландом и близнецами появились в окнах, в толпе внизу послышались приветственные крики. Как мы уже узнали от Магды и близнецов, мы и раньше были довольно популярны у многих горожан после того, как выкупили Карла и его семью, а после битвы с Репейником и его бандой к нам в Саарбрюккене стали относиться как к героям. Похоже, бандиты порядком утомили местных жителей.
Наконец появились в сопровождении стражников, которыми командовал Баварец, закованные в цепи Репейник и его сообщники. Вывели их из ратуши, куда, похоже, доставили из замка заранее. Ну да, по забитым людьми улицам, выходящим на
К моему удивлению, следом из ратуши вынесли носилки с трупами. Как выяснилось — это были убитые в бою в таверне разбойники, а также умершие позже в замке от ран. Сосчитал — живых и мёртвых ровно двадцать один. Все здесь, не соврал ландфогт. Хотя и исключительно ради своих шкурных интересов.
Лучившийся самодовольством Трулль, встав, поднял руку. Взревели трубы, затем, в наступившей тишине, глашатай именем кайзера Конрада, третьего своего имени, и графа Симона фон Саарбрюккен зачитал приговор штадтгерихта, который нам переводили близнецы, «разбойнику, грабителю и душегубу Хайни Шварцу по прозвищу Репейник, и его сообщникам» (следовал перечень из двух десятков имён), за многочисленные тяжкие преступления (убийства, разбой, вымогательства, «предерзостные высказывания в отношении знатных особ» и «клевету на уважаемых людей»).
Когда прозвучало последнее обвинение, Трулль посмотрел куда-то вбок. Взглянув в ту же сторону, я увидел в окне одного из домов ростовщика Пфефферкорна, который спокойно поглядывал на это действо. Но, взглянув в нашу сторону, резко помрачнел. Похоже, мои предположения оправдались и Пфефферкорн откупился. Это же явно он тот «уважаемый человек», на которого «клеветал» Репейник с другими осуждёнными. Или бандиты пытались своими откровениями утопить ещё стражников, судей, а то и самого ландфогта? Тогда они просто идиоты.
Репейник, судя по всему, тоже заметил взгляд Трулля, разглядел в окне ростовщика, и с перекошенным от злобы лицом пытался что-то крикнуть, но получил от Баварца дубинкой по голове и обмяк в руках стражников. Глашатай закончил читать приговор, объявив, что штадтгерихт приговорил преступников к казни через повешенье «без всякой жалости». Последние слова меня удивили. А что, можно вешать с жалостью? Оказалось, можно. Как прокомментировал Клеменс, обычно опытные палачи вешают так, что у повешенного сразу ломается шея и человек умирает очень быстро. А можно подвесить так, что петля затянется на шее, и повешенный будет относительно долго и мучительно задыхаться… М-да, видно, здорово бандиты разозлили местных власть имущих.
Тем временем, по команде Трулля стражники завели бандитов на мостки под виселицей, палач накинул каждому на шею петлю, священник прочёл молитву, затем он и стражники спустились, а подручные палача с громким стуком выбили деревянными киянками опоры из-под мостков. Те с шумом упали, Репейник и его бандиты задёргались в петлях, с красными, перекошенными лицами, разинутыми ртами и выпученными глазами. Дёргались они несколько минут, пока не затихли, повиснув с вывалившимися языками, под радостный гул толпы. Похоже, никто из собравшихся горожан бандитам не сочувствовал и не жалел их.
Вообще, зрелище казни довольно
Магда вообще смотрела с чувством глубокого удовлетворения, где там Брежневу! Похоже, она так и не простила Репейнику того избиения. Кроме того, накануне девушка призналась Роланду, что очень боится, как бы кто-то из шайки Репейника, не говоря уж о нём самом, не отвертелся от казни и не захотел отомстить ей и её семье. Мой друг пытался её успокоить тем что никто кроме нас четверых и её семьи, а также жениха, не знает о подслушанном разговоре Репейника с Пфефферкорном, и не сможет её ни в чём заподозрить. Но Магда возразила, что у того же Репейника хватило бы мозгов узнать, что она приходила в тот день в трактир «Золотой Олень» с Миккелем, и понять что это она нас предупредила. А потому она не сможет жить спокойно, пока не увидит на виселице Репейника и всю её шайку. Что ж, её желание исполнилось, и девушка была счастлива.
Следом к виселице стражники поднесли трупы разбойников на носилках, и подручные палача подвесили их рядом с живыми сообщниками, казнив, так сказать, посмертно. Вот снова взревели трубы, Трулль, подняв руку, заявил, что приговор приведён в исполнение, а затем, в сопровождении судей и чиновников, удалился в ратушу. Толпа на площади начала расходиться. Стражники во главе с Баварцем потопали в сторону замка. Палач и его подручные, собрав свой нехитрый инструмент на небольшую повозку, запряжённую соловой лошадёнкой, тоже куда-то ушли. Остались только висящие разбойники, которым, к неудовольствию Клеменса, предстояло висеть здесь ещё неделю, собирая вороньё со всего города и окрестностей.
Вот и нет больше шайки Репейника на этом свете. Зарвался бандюган, решил что ухватил Бога за бороду. Вот власть имущие и показали ему, а на его примере и другим криминальным элементам, что имущие Власть всегда будут сильнее любых самых крутых бандюков, и что забывающим своё место его будут жёстко указывать. А взятки… Взятки ещё будут. Свято место пусто не бывает, и наверняка скоро в городе появится новый Репейник. Если окажется умнее и осторожнее предшественника — возможно, что и надолго.
Мы попрощались с Клеменсом и его семьёй, отправившись по домам. Точнее, некоторое время все шли вместе, а затем Клаус с семьёй и Роланд с Ульрихом свернули к «Зелёному рыцарю». За ними увязались Штефан и Матиас, на которых, похоже, произвели большое впечатление средние дочки трактирщика, Эльза и Гизи, примерно того же возраста. Парни немного неуклюже пытались ухаживать за ними, девчонки краснели и хихикали, но принимали это с явным удовольствием.
Ульрих заметил, что вот и невесты братьям нашлись. Сказано это было в шутку, но судя по взглядам, которыми Клаус и его жена, Мартина, обменялись друг с другом и с Карлом, тут была только доля шутки.