Крестоносец. Византия
Шрифт:
Не важно то, что вас нечаянно задели,
Не важно то, что вы совсем не из задир.
А важно то, что в мире есть ещё дуэли,
На коих держится непрочный этот мир!
Не важно, что враги в итоге не убиты,
Не важно то, что ваша злость пропала зря.
А важно то, что в мире есть ещё обиды,
Прощать которые обидчику нельзя!
Не важно то,
Не важно то, что вы рубиться не мастак.
А важно то, что в жизни есть ещё вопросы,
Решать которые, возможно только так!
Не важно то, что для дуэли нет причины,
Не важно то, что ссора вышла из-за дам.
А важно то, что в мире есть ещё мужчины,
Которым совестно таскаться по судам!…
Под восторженный рёв собравшихся Иоландита и Инес, поднявшись, бросили свои мантильи к моим ногам. Так в Испании чествуют победившего тореро.
[1] Ишпан в средневековой Венгрии — управитель королевского замка с округой, назначенный королём, имел административные, военные и хозяйственные полномочия.
[2] Палатин — в Венгрии с XI по XIX век второй по значению сановник после Примаса, что-то вроде вице-короля).
[3] Эннен — женский головной убор в Европе XIV–XV веков, в виде остроконечного конуса, иногда с усечённым верхом и, обычно с куском ткани свисавшим с конца, в дальнейшем имел два или даже три конца, напоминавшие рога.
[4] Кароль или карола — популярный в Европе XII XV веков танец, танцоры двигались с с песней хороводом за запевалой, держась за руки и составляя разные фигуры. В аристократическом варианте дамы и кавалеры часто держались не за руки, а за платки, что давало больше простора в танце
[5] Семиссий — византийская золотая монета, равна половине безанта.
[6] Главный герой не знает, что оранжевую морковь вывели в Голландии в XVII веке.
[7] Ордалия — судебный поединок в средневековой Европе.
Глава IX
Ночью мне почему-то приснилась Ольга. Я уж, честно говоря, стал забывать, как она выглядит, а тут явилась во всей красе. Смотрит на меня грустно и качает головой с таким видом, как будто перед ней не крутой рыцарь, а нашкодивший мальчишка. Хотя, подумал я во сне, откуда ж ей знать, что я крестоносец, и попытался сказать ей, мол, Оля, а тут со мной столько всего наприключалось… Вот только супружница моя сморгнула слезинку, да и растаяла в воздухе. Не успел я опечалиться, как вместо неё материализовалась Адель. Обнажённая, она сидела на том самом ложе, где провела со мной свою последнюю ночь, и с кривой улыбочкой, словно героина Варлей в фильме «Вий», манила к себе пальцем. И я с ужасом почувствовал, что против своей воли моё тело — а вернее, бестелесная, но способная видеть и чувствовать субстанция — двигается к ней. Вот уже между нами два метра, один… Я попытался заорать, но даже этого не смог, наверное, потому, что и кричать-то было нечем. И тут я проснулся. Проснулся в холодном поту и увидел, что в щель между половинками полога, прикрывавшим вход в шатёр, пробивается полоска серого света. Наверное, светает. Повернув голову, увидел, как Роланд сопит, досматривая очередной сон. Надеюсь, он у него не такой отвратительный, что только что приснился мне. Хотя… Ведь Адель во сне, похоже, намеревалась
Я ещё полежал, но, поняв, что уже не усну, тихо поднялся и, стараясь не разбудить друга, вышел из шатра. Солнце только поднималось над стенами Вуковара. Я потянулся, глядя, как где-то в полукилометре несёт свои голубые воды Дунай, и, поддавшись спонтанному желанию, решил искупаться. Плавать я всегда любил, недаром родился в марте, под знаком Рыб.
— Я на реку, — предупредил я вышедшего отлить в сторонке Ульриха. — Не хочешь искупаться?
— Нет, герр де Лонэ, хоть старина Курт и научил нас с братом плавать, но я не слишком большой любитель этого дела, не то что Эрих. Вот ему нравится побултыхаться в воде, особенно с тех пор как, поплавал в Рейне.
Я бегом спустился по тропке к реке. Вот и примеченный издали песчаный пляж, окружённый зарослями рогоза и осоки. И небольшой мосток, наверное, для любительниц полоскать бельё. Я скинул штаны, рубаху, сапоги… С утра водица как раз той кондиции, что я люблю: за ночь ещё до конца не остыла, набравшись вчера дневного тепла.
Боже, какая же чистая вода! Ну да, угодив в прошлое, я уже вроде бы должен был привыкнуть, что вода в нынешних реках и озёрах ещё не испоганена человеком, находясь практически в девственном виде. Но всё никак не привыкну, а потому каждый раз, оказываясь у природного водоёма, испытывал чувство некоего благоговения. Ну а сейчас, пережив первый восторг от чистоты Дуная, я понырял у бережка, а потом разлёгся на песке под встающим солнышком, раскинув руки-ноги в стороны и закрыв глаза.
Сколько так лежал — не знаю, кажется, даже слегка задремал, а проснулся от девичьего смеха. Открыв глаза и, приподнявшись на локте, увидел, как зашевелились прибрежные заросли, средь которых мелькнули светлые пятна.
Понятно, какие-нибудь юные прачки, увидели голого парня — вот их смех и пробрал. Хотя чего смеяться, хозяйство у де Лонэ если и не внушительное, но уж маленьким его точно не назовёшь… Это в прохладной воде всё скукоживается, а сейчас, на солнышке… В общем, смеяться тут было не над чем, но самая ситуация получилась пикантной.
Навскидку сейчас ещё часов девять утра, до полудня времени достаточно, чтобы легко позавтракать. К моему возвращению Роланд уже успел проснуться и как раз в данный момент заканчивал завтракать. Хорошо, не плотно, я ещё с вечера предупредил его, что нам в бою понадобится лёгкость, и завтрак должен быть, соответственно, скромным. Не нужно наполнять свой кишечник отходами жизнедеятельности. Живописал, как при открытой и глубокой ране колюще-режущим оружием из кишечника начнёт вываливаться дерьмо — на друга это произвело неизгладимое впечатление. Он даже вообще хотел отказаться от завтрака, но я напомнил, что нам понадобятся силы, и одним волшебным корнем тут не обойтись. Еда дарована нам Господом, а он — парень не промах, плохого не посоветует. Ну а до кучи желательно успеть справить до полудня нужду, чтобы и кишечник вообще был пустым.
К слову, корень мы тоже пожевали, и настойку женьшеневую выпили, лишним не будет. После чего я влёгкую перекусил, затем предложил Роланду с часок отдохнуть, и провести короткий спарринг с деревянными мечами, тем самым приводя мышцы в тонус. К тому времени к нашему «стойбищу» стали подтягиваться другие рыцари, узнавшие о сегодняшней дуэли, и к моменту, как мы принялись спарринговать, нас уже засыпали советами и пожеланиями. Хотелось послать всех куда подальше, но правила рыцарского этикета этого сделать не позволяли, иначе мы нарвались бы ещё на пяток-другой вызовов на дуэль.