Крестовые походы. Священные войны Средневековья
Шрифт:
Однако, как говорится, «горе тебе, земля, когда царь твой отрок и когда князья твои едят рано» [208] . Наш молодой король последовал совету, в то время как горожане, в ярости и ненависти, съели мясо своих соседей. Они отступились от совета, который мог спасти их и всех остальных. По своей мелочности и глупости они лишились земли, людей и самих себя.
В пятницу 3 июля они вышли в поход, оставив позади все, необходимое для жизни. Граф Триполийский был в первых рядах, как того требовало его достоинство. Остальные шли справа и слева согласно обычаям королевства. За ними следовали королевский батальон и батальон Святого креста. Последними шли тамплиеры – они были армейским арьергардом.
Они пошли к Саффурийским источникам и собирались оттуда идти к Тверии. В трех милях от города
Им предстояло пройти узкую каменистую территорию, чтобы добраться до Галилейского моря [209] , до которого оставалась еще миля пути. И граф отправил весточку королю: «Мы должны спешить и как можно быстрее миновать этот участок, чтобы мы и наши люди оказались в безопасности возле воды. Иначе нам придется разбивать лагерь на безводном пространстве». Король ответил: «Мы отправимся сейчас же».
А турки тем временем атаковали арьергард, так что тамплиеры и те, кто был с ними, не могли двигаться дальше. Неожиданно король (наказание за грехи) велел ставить палатки. Так мы были преданы смерти. Граф, оглянувшись назад и увидев палатки, воскликнул: «Увы, Господи, сражение закончено. Мы преданы смерти. С королевством все кончено».
Итак, в тоске и печали они поставили палатки на сухом, безводном участке, где в течение ночи было пролито больше крови, чем воды. <…>
Сыны Исава [210] окружили людей Господа [211] и подожгли пустыню [кустарник] вокруг них. Всю ночь голодные и измученные жаждой люди испытывали невыносимые страдания от вражеских стрел и жара. <…> В ту ночь Господь дал им отведать хлеба из слез и испить вина сожалений.
Наконец… когда тучи смерти рассеялись, свет снизошел на день печали и бедствий, горя и разрушения. Когда рассвело, царь Сирии покинул город Тверию и со всем своим войском вышел, чтобы дать бой христианам. Он готовился напасть на наших людей.
Наши люди построились и поспешили покинуть этот район, надеясь, что когда они выйдут к воде и освежатся, то смогут энергичнее противостоять врагу. Граф хотел занять место, к которому уже подходили турки.
Когда наши люди сгруппировались в боевые формирования, пехоте было приказано занять позиции, в сторону которых летели стрелы противника, так чтобы пехота была защищена от вражеских атак копьями рыцарей. Когда каждый защищает другого, все оказываются в безопасности.
К этому времени сарацины уже подошли. Пехота, построенная клином, на полной скорости забралась на самую вершину высокой горы, предоставив армию своей судьбе. Король, епископ и другие послали им просьбу вернуться, чтобы защитить Святой крест, наследие Распятого, воинство Господне и себя. Они ответили: «Мы не придем, потому что умираем от жажды и не будем сражаться». Снова был отдан приказ, и снова они упорствовали в своем отказе.
Тем временем тамплиеры, госпитальеры и туркополы вели тяжелые арьергардные бои. Они не могли одержать победу, потому что врагов было слишком много. Враги появлялись со всех сторон, стреляли и ранили христиан стрелами. Продвинувшись немного вперед, рыцари призвали короля и попросили помощи. Король и другие сказали, что пехота не вернется и что они сами едва противостоят турецким стрелам. Соответственно, милостью Святого креста они приказали поставить палатки, чтобы блокировать стрелы сарацин и чтобы им было легче устоять. Боевые формирования распались. Отряды собрались вокруг Святого креста, где они в сумятице метались туда-сюда. Люди, бывшие с графом Триполийским в первой группе, увидели, что госпитальеры, тамплиеры, король и многие другие сгрудились и перемешались с турками. Они также видели, что между ними и королем много варваров, так что пробиться обратно к кресту невозможно. Они крикнули: «Те, кто может пробиться, может идти, ибо сражение развивается не в нашу пользу. Теперь у нас даже нет шанса отступить». А тем временем тысячи и тысячи лучников атаковали христиан, выпуская стрелы и убивая наших людей.
В это время епископ Акры, несший Святой крест, был смертельно ранен. Он передал крест епископу Лидды [212] . Большая группа язычников напала на пехоту и сбросила ее с вершины горы,
Увидев это, граф и его люди, продолжавшие двигаться вперед вместе с Балианом Неапольским, Рено Сидонским и другими полукровками [213] , повернули назад. Их лошади в давке топтали христиан, создавая своего рода мост, по которому и скакали всадники. Так они вырвались из узкого пространства, ступая по своим же людям и по туркам. Им удалось спасти свои жизни.
Сарацины собрались вокруг деревянного креста, короля и остальных и уничтожили церковь. Что еще можно сказать? Сарацины победили христиан и могли делать с ними все, что пожелают. <…> Что тут можно сказать? Можно лишь стенать и рыдать, а не говорить. Увы! Должен ли я описывать нечистыми губами, как драгоценное дерево креста нашего Спасителя было схвачено грязными руками проклятых? Горе мне, если в дни своей жалкой жизни мне доведется увидеть что-нибудь подобное…
На следующий день князь Рено [214] был убит. Тамплиеры и госпитальеры были выкуплены у других турок и тоже убиты. Саладин приказал, чтобы графиня и ее люди, которые оставались в крепости Тверии, покинули форт и отправлялись на все четыре стороны. Им была гарантирована жизнь. Так и было сделано. Город был оставлен. Саладин въехал в него. После того как цитадель была укреплена, он направился к Саффурийским источникам. На площадке, где перед этим стояла христианская армия, он приказал разбить лагерь. <…> Он оставался там несколько дней, празднуя победу. Он разделил добычу не между наследниками, а между проклятыми эмирами и командирами, дав каждому должную долю.
Сражение при Хаттине изрядно уменьшило численность войска латинских государств. Его остатки нашли убежище в укрепленных прибрежных городах, в первую очередь в Тире. В июле и августе Саладин последовательно занял оставшиеся города и замки Святой земли. Однако его первая атака на Тир оказалась неудачной, и он обошел этот город. В конце сентября армия Саладина разбила лагерь у святого города.
Саладин захватывает Иерусалим
[215]
Святой город Иерусалим был осажден 20 сентября. Он был со всех стороны окружен неверующими, которые выпускали по нему стрелы. Стрельба сопровождалась бряцанием ужасного оружия, пронзительными звуками труб и отвратительными выкриками. Город был поднят создаваемым варварами шумом. Жители стали кричать: «Истинный Святой крест! Гроб Господа нашего! Спасите город Иерусалим и его обитателей!»
Потом началось сражение. Обе стороны бились храбро. Мы не станем перечислять все турецкие атаки, которые не прекращались в течение двух недель и совершенно измотали христиан. <…> Все это время казалось, что Господь заботится о городе. Кто может сказать, почему один человек, который был ранен, умирает, а другой спасается? Стрелы сыпались дождем, так что невозможно было высунуть из-за укрытия даже палец. Раненых было столько, что все лекари города занимались только извлечением разных метательных снарядов из тел пострадавших. Сам я был ранен в лицо стрелой, которая ударила меня в переносицу. Деревянную часть вынули, а металлический наконечник остался в моем теле до сих пор. Жители Иерусалима храбро сражались неделю, а враг в это время расположился напротив башни Давида [216] .
Саладин видел, что не может добиться успеха и покорить город. Поэтому он и его помощники принялись кружить вокруг города и выискивать слабые места. Они хотели найти такое место, где можно будет установить осадные машины, не опасаясь отпора христиан, и откуда ему будет легче нападать на город. <…> На рассвете определенного дня [217] египетский царь (то есть Саладин) приказал без шума перенести лагерь. Он велел ставить палатки в Иосафатской долине, на Масличной горе (горе Олив) и на горе Радости [218] , а также на других возвышенностях региона. Когда утром жители Иерусалима открыли глаза и рассеялась тьма, они увидели, что сарацины собирают палатки, словно готовятся уйти. Горожане возликовали и сказали: «Король Сирии бежит, потому что не может уничтожить город, как того хотел». Когда же стало известно истинное положение дел, радость сменилась плачем и причитаниями.