Крестовый поход Махариуса
Шрифт:
— Как это случилось? — наконец спросил Иван.
— Осколок в живот, — ответил я и, промолчав, казалось бы, целую вечность, добавил: — Прилетело от своих же.
Иван отвернулся и покачал головой.
— Типично, — только и сказал он.
Я лежал на боку исполинского демона, размером с целый улей. Его бока были зелеными и склизкими. Из тела торчали бородавки-башни, разорванные нарывы на коже походили на огромные врата. Подняв глаза, я увидел глядящее на меня ухмыляющееся лицо. Этот был тот же самый демон, которого я видел в нифльгардском госпитале. Он оскалился,
Я понимал, что нужно отвернуться, иначе мне конец, поэтому с трудом заставил себя опустить глаза. Секунду я глядел на кожу демона, пока та вдруг не стала прозрачной и я не узрел его внутренности: вены размером с улицы, кишки, достаточно большие, чтоб вместить в себя целый город. Повсюду валялись трупы. Они выглядели так, словно погибли одновременно. Улицы-вены были буквально до краев забиты ими. Тела выглядели так, будто разлагались, чем напомнили мне о живых мертвецах. Что с ними стало?
Мне потребовалась секунда, чтобы понять: отказ системы жизнеобеспечения, худший кошмар любого обитателя улья. Должно быть, падение луны нарушило подачу энергии, что, в свою очередь, привело к отключению циркуляции воздуха и систем очистки. По странной логике снов я глядел теперь не на внутренности демона, а на мертвый город-улей, причем длилось это уже целую вечность.
Впрочем, город был не полностью мертв: внутри него, будто копошащиеся в трупе личинки, бродили существа. Некоторые были чудовищами, которые отдаленно походили бы на людей, если бы не громадные размеры и белая кожа, напоминавшая мне слизней. Наблюдались там и иные монстры, порожденные людьми, которые питались чумными мертвецами и были ими изменены.
Они могли и не быть реальными, твердил я себе. Наверное, я просто спал. И тогда я понял, что видел эти сны прежде, в других местах, и в них всех таились семена правды. Мне вдруг стало труднее дышать, когда один из ходячих трупов обратил на меня пылающий взор и потянулся обтянутой перчаткой рукой. Без лишних слов я понял, что, если он коснется меня, увидит меня, я умру. Я повернулся, чтобы убежать…
И очнулся рядом с вратами в цитадель Рихтера. Неподалеку стояли Дрейк, Махариус и Гримнар. Вокруг головы инквизитора плясал ореол света, и я догадался, что он занят неким колдовством, отдача от которого, возможно, коснулась меня и других спавших гвардейцев.
Поза Дрейка выдавала его усталость, словно применение способностей давалось ему слишком большой ценой. Он выглядел как человек, которому целый день пришлось тащить тяжелый ранец.
— Рихтер внизу, — сказал он, — и другие существа. Если пойдем туда, нас ждет смерть.
— Она ждет каждого человека за каждым углом, — произнес Махариус.
— Хорошо сказано, — согласился Гримнар.
— Ты точно решил? — спросил Дрейк.
— Да, — ответил Махариус.
— Тогда ладно, — промолвил инквизитор. — Готовимся к выходу.
— Я хочу поймать этого предателя и расправиться с ним, — сказал Махариус.
Я поднялся и огляделся. Лежащий неподалеку Иван уже проснулся и осматривал местность. Он обладал умением настоящего ветерана засыпать где угодно и мгновенно просыпаться. Я подошел к нему и стал
— Холодно здесь, — сказал он, глядя в направлении, где был погребен Антон.
Я показал ему где он лежал.
— Тогда лучше отвести тебя в теплое место, маленький человечек, — сказал Гримнар.
Я услышал, как люди обсуждают появление Космических Волков и то, что благодаря Ангелам Императора победа теперь не за горами. В воздухе витала убежденность, будто прибытие космических десантников было знаком того, что Император вновь благоволит Махариусу. Памятуя обстоятельства, в которых они обычно помогали нам, я не был так в этом уверен, но ничего не сказал. На поле битвы боевой дух — это все, а присутствие Гримнара и его стаи хорошо на него влияло.
Я услышал рев двигателей «Леманов Руссов» и скрежет огромных рокритовых валунов, сдвигаемых от входа в улей. Казалось, словно сумрачность этого мира и впрямь заразила меня, ибо я не разделял уверенности остальных солдат в неизбежности победы. Меня отчего-то не покидало чувство, что никто из нас не выберется отсюда живым.
Космические Волки уже разведывали дорогу, когда мы вошли в улей. Они мчались перед нами, пока наши танки с ревом катились в глубины.
Я ехал в «Лемане Руссе», который Махариус выбрал в качестве своей новой командной машины, и подозрительно оглядывал окружающие улицы. Повсюду лежали тела, и я в любую секунду ожидал, что они вот-вот оживут.
Цитадель Рихтера в основном ничем не отличалась от остальных ульев, возможно, лишь чуть уступая им размерами. Это был автономный город со своими системами жизнеобеспечения, уровень над уровнем вздымавшийся на сотни метров ввысь и углублявшийся на тысячи метров в кору планеты.
Но последствия падения луны были видны повсюду. Город-улей казался мертвым и холодным. Из-за отказавших систем жизнеобеспечения и переставших работать очистителей воздуха повсюду громоздились трупы. В целых секторах люди задохнулись отравленными испарениями. Очевидно, кто-то пытался восстановить системы, но для погибших тут людей было слишком поздно.
Дрейк сидел возле Махариуса в командной кабине.
— Тут ощущается странная психическая пульсация, — произнес он. — И мне она совсем не нравится.
— Думаешь, очередная ловушка? — спросил Махариус.
— Я уверен в этом.
— Хорошо, — сказал Махариус. — Значит, здесь наши мысли сходятся.
Я вновь задумался о покойниках и отсутствии ходячих мертвецов и понял, что они не восстали и не напали на нас только потому, что еще не пришло время.
— И здесь есть нечто еще, — продолжил Дрейк. — Ощущение скверны и зла. Я чувствую присутствие демонов Нургла.
— Гримнар говорил нечто схожее, что бы под этим ни подразумевал, — сказал Махариус. — Он почуял запах древнего врага. Но это, казалось, его скорее порадовало.
— Так и есть. Он ведь живет ради того, чтобы умереть в битве, — ответил Дрейк. — Я не могу припомнить существ, которых Космические Волки считают своими древними врагами и с которыми мне хотелось бы встретиться.
— Если такова наша судьба, то так тому и быть, — промолвил Махариус, одновременно насмешливо и обреченно. В его голосе и движениях сквозила усталость. — Я прошу только о шансе расквитаться с тем, кто меня предал.