Крестовый поход
Шрифт:
От Галича веселая хмельная ватага спустилась до Волги и сделала следующую остановку у Ярославля, княжество вокруг которого стало уже совсем крохотным. Затем направились к княжеству Шуморовскому, остановились на три дня у города Прозоров, от него повернули к княжеству Сицкому [13] . Ватажников нигде уже не боялись. Теперь по сторонам пути их неизменно ждали прилавки со снедью и выпивкой, шатры и юрты, натопленные бани и веселые девки. Князья тоже не прятались, приходили в гости. Едва здешние правители понимали, что могут зажать себе дань за
13
Мелкие осколки Великого Ярославского княжества по западному берегу современного Рыбинского водохранилища. Шуморовское княжество возникло в 1365 году, Сицкое и Прозоровское – в 1408-м.
Как гласит известная поговорка – курочка по зернышку клюет и сыта бывает. В каждом княжестве Москва получала всего по две-три сотни бояр, а в сумме осталась уже без тысячи. С холопами – тысяч без трех-четырех. Серьезная сила. И это не считая Юрия Дмитриевича, что един треть армии приводил. В поле пришлось бы немало кровушки пролить, эти полки останавливая. Здесь же дело одним серебром да пивом обошлось. Причем, может статься, эти воины опосля еще и под знамена князя Заозерского встанут – уже двойная выгода выходила.
Вверх по Шексне ватага дошла до Белого озера, с него отвернула на Ухтомку и всего за один, хотя и длинный, переход вернулась к родному порогу, на озеро Воже. Здесь супружескую чету князей Заозерских ждал совершенно неожиданный сюрприз: младший сын князя Дмитрия Кубенского Семен с тремя десятками бояр и сотней холопов. Он все-таки решил, что получить большой удел сейчас, пусть даже из рук худородного князя, будет лучше, нежели ждать много лет маленький в наследство от отца. Вместе с другими примкнувшими по пути безземельными боярами у Егора под командой набиралось уже три сотни всадников кованой рати. Весомый ударный кулак.
Против Великого княжества Литовского и Русского, раскинутого от моря до моря, может, и ничто, но вот против врага помельче…
Лев перед прыжком
Переход от озера Воже в Новгород стал уже настоящим, серьезным испытанием. Крупных городов на этом пути не было, развлекаться негде. Если кто из ватажников и прихватил с собой хмельного – через несколько дней припасы закончились. Да и жизнь походная к баловству не склоняла. Лагерь сворачивали еще в темноте. Путники наскоро перекусывали тем, что успевали приготовить к этому времени дозорные, запрягали лошадей и отправлялись в дорогу, двигаясь не только весь световой день, но и несколько часов после заката. Времени людям оставалось только на сон, и дисциплина установилась сама собой. Ватажники постепенно втянулись в обычную ратную жизнь, которая, как известно, состоит более из походов, нежели сражений.
Три дня они шли до устья Вытегры, еще семь дней вниз по Свири, на двенадцатый день пути выбрались, наконец, на простор Ладоги и повернули к Волхову, по прямой направляясь к кончику выступающего далеко в озеро мыса Волчий Нос.
Привыкшие к ежедневному однообразию, путники особо не смотрели по сторонам, двигаясь узкой длинной лентой. Егор с частью ватажников скакали впереди, княгиня Елена ехала чуть сзади в окружении боярской сотни, в крытых санях,
Дорога, дорога, дорога, час за часом, верста за верстой. Миновали Сторожинский залив, коричневый из-за бескрайних камышовых зарослей, прошли мимо огромных валунов, летом предупреждающих корабельщиков о близком повороте, вывернули за мыс…
– А-а-а-а!!! – Закованные в железо всадники вылетели из-за камышей настолько неожиданно, что в первые мгновения Егор, не поверив своим глазам, только натянул поводья, забыв про оружие.
И лишь когда неведомые воины промчались уже половину пути, он выхватил саблю и закричал:
– За мной!!!
Послушались его не все. Многие ватажники предпочли отвернуть лошадей и броситься прочь, иные, спешившись, опустились на колени и начали креститься, громко молясь. Вслед за атаманом рванули только Угрюм да десяток мужиков из его сотен.
– Ур-р-а-а!!! – попытался подбодрить себя Вожников, встречая клинком плотный строй одетых в черные кирасы всадников, скачущих с опущенными копьями.
Один наконечник князь смог отмахнуть, но второй порвал ему бок, пронзив все тело отчаянной болью, развернув и едва не вырвав из седла. Краем глаза Егор увидел, что Угрюма пробило сразу три копья, остальных сотоварищей – кого одно, кого два. Только пара ватажников чудом уцелели, но удар тяжелой конницы опрокинул их вместе с лошадьми, и над головами пытавшихся встать храбрецов уже сверкнули мечи.
Своей саблей Егор что есть силы рубанул ближнего врага, но только высек из кирасы искры, ударил другого, слегка повредив панцирь. И в этот миг из его груди выросло лезвие.
«Убивать бездоспешных легко…» – подумал он, поняв, что получил удар в спину.
В горле запершило. Вожников кашлянул кровью и из-за внезапной слабости стал заваливаться влево. Попытался схватиться за луку – но руки не послушались. Князь Заозерский вывалился из седла и стал падать в долгую, бесконечную бездну…
– Ф-фу, черт! – Егор тряхнул головой, отгоняя наваждение, натянул поводья, вскинул руку, огляделся.
Голова походной колонны еще только приближалась к Сторожевой бухте, до Волчьего Носа оставалось не меньше получаса ходу. Засада за ним наверняка уже готовилась к нападению, предупрежденная дозорными. Но теперь эти наблюдатели наверняка ушли: чтобы предупредить латников об обозе и не спугнуть ненароком путников…
– Что случилось, атаман?
– К бою! – резко приказал Вожников, разворачивая скакуна. – Щиты и копья разбирайте, кольчуги натягивайте!
Возле саней он спешился стремительным прыжком, хлопнул в ладони, привлекая внимание:
– Время битвы пришло, бояре! Мне нужны лучники! Самые лучшие! Кто готов удаль свою показать, брони надевайте. Щиты и копья оставьте, только помешают…
Открыл притороченный за задней стенкой теплого короба саней сундук, кинул в него шапку, достал шлем, набросил на плечи чешуйчатый колонтарь из нашитых на кожаную куртку двойным слоем стальных чешуек, застегнул сбоку на крючки. Опоясался боевым ремнем: толстым, без поясной сумки и ложки, но с трехгранным стилетом в пару к индийскому ножу и кистенем на тонкой цепочке. Застегнул шлем, поправил на затылке бармицу, снова сел в седло и приподнялся в стременах: