Крестовый поход
Шрифт:
На Ивана Антонова не произвело ни малейшего впечатления исчезновение в иллюминаторе Новейших Новых Гебрид. Он сидел за компьютером и, задумчиво поглаживая бороду, изучал донесения о последних военных операциях на этой планете.
Зазвонил звонок, и адмирал нажал на кнопку. Люк с шипением отворился, и в каюту вошли Сущевский и Ктаар.
— Последние новости с Новых Гебрид, господин адмирал, — доложил Сущевский. — Арестованы уцелевшие старшие офицеры гвардии Синода. Их и инквизиторов ждет суд.
— Понятно, — хмуро ответил Антонов. — Надеюсь, их будут судить за убийства по законам Новейших Новых Гебрид. Мне всегда были не по душе процессы над «военными преступниками».
— Да, помню, — сказал Ктаар тоном, в котором
Особенности речевого аппарата орионца в очередной раз не позволили ему правильно выговорить земное географическое название.
Антонов крякнул:
— Это были так называемые «фашисты». Они натворили таких дел, что никто не убедил бы человечество отказаться от суда над ними. Но когда военных начинают расстреливать за то, что они выполняли приказы, которые нам кажутся «преступлениями против человечества», возникает вопрос: откуда им было знать, что эти приказы преступны? А победителей все это не интересует. — Антонов хрипло рассмеялся: — Выходит, фашисты были правы, когда говорили, что победителей не судят!
— Мне не понять, почему люди пекутся о морали, имея дело с «шофаками», — всплеснув руками, сказал Ктаар. — К чему эти сантименты? У фиванцев нет ни малейшего представления о чести. Если они угрожают вашему существованию, их надо просто уничтожать без суда и следствия. Ваша мораль и так туманна и расплывчата. А вы еще хотите применить ее к другой расе разумных существ! Это тем более странно, — с самодовольным видом добавил орионец, — в связи с отсутствием у вас опыта контактов с такими существами. Никак не могу понять, зачем вы приняли в 2097 году Эдикт о невмешательстве в дела иных рас?
— На тот момент в Галактике нам были известны лишь крайне неразвитые формы разума, — объяснил Сущевский. — История научила нас тому, что ассимиляция при неравноценном уровне материальной культуры ведет к катастрофическим последствиям. Чаще всего менее развитое общество гибнет, а его вечно недовольные остатки садятся на шею более развитому. Мы решили не повторять старых ошибок и позволить примитивным культурам самостоятельно пройти весь путь развития. Уверяю вас, у нашей расы достаточно опыта в общении с представителями иных видов разумных существ. Хотя, — не удержался и добавил он, — это общение обычно принимало формы «профилактических» ядерных ударов по планетам, низко развитым в техническом отношении.
— Ну что ж, — сказал Ктаар, решительно бросившись в спор, которого год назад постарался бы избежать. — Эти печальные времена миновали. Я соглашусь, что эта война не началась бы, если бы Сеен-Жююсс точно выполнил требования упомянутого Эдикта. Однако и новейшая история кое-чему нас учит. Подумайте о последних событиях! — с многозначительным видом добавил он.
Антонов понимал, что Ктаар имеет в виду двух «гостей» сидевших под усиленной охраной в соседней комфортабельной каюте. Ланту и полковник Фраймак оказались в весьма двусмысленном положении. Они не совершали преступлений, в которых обвинялись фиванские гвардейцы Синода, ведь даже бойцы Сопротивления говорили, что Ланту и Фраймак никогда не приказывали расстреливать мирных жителей или проводить карательные операции и всегда воевали по правилам, насколько их можно было соблюдать в борьбе с партизанами. Поэтому их не отдали под суд, и они вместе с бывшим сержантом, а ныне полковником МакРори улетели с Новых Гебрид на корабле Второго флота. Ктаар не скрывал своего отношения к присутствию на одном с ним корабле двух фиванцев, но все остальные, кажется, отдавали должное тому, что Ланту сделал для сравнительно бескровного освобождения Новейших Новых Гебрид.
«Однако, — мрачно подумал Антонов, — отношение к нашим „гостям“ скоро может измениться».
Исполнив свой долг, он
Однако перед самым проходом узла пространства адмирал решил удвоить караул у каюты фиванцев.
Изучая изображение Нового Бостона на экране главного оптического монитора, Антонов подумал, что это зрелище особенно ужасно на фоне эйфории, вспыхнувшей по поводу полного отсутствия сопротивления фиванцев в Альфреде. Теперь это никого не удивляло. Помехи на коммуникационных каналах красноречиво обо всем рассказали еще до того, как на экранах вспомогательных оптических мониторов стали появляться радиоактивные воронки на местах городов. В Альфреде фиванцам просто было нечего защищать!
Ктаар первым на флагманском мостике сказал вслух то, о чем подумали все.
— Вы знали об этом, господин адмирал, — без обиняков заявил он.
— Население Нового Бостона составляет, то есть составляло, чуть более миллиона человек. Фиванцам не хотелось тратить силы на обращение в истинную веру такой жалкой горстки людей особенно после фиаско, которое они дотерпели в своих лагерях для перевоспитания на Новейших Новых Гебридах. Они просто уничтожили все население планеты.
Офицеры Антонова никогда еще не слышали, чтобы адмирал говорил таким низким басом.
— Мы отправим экспедиционный корпус на поиски уцелевших. Ведь даже самое маленькое население не истребить до последнего человека, если, конечно, не сделать планету полностью непригодной для жизни. — Адмирал замолчал и вздохнул: — Некоторые очень высокопоставленные лица на прародине Земле уже знают об этом. Теперь это не скрыть от широкой общественности. Политики и средства массовой информации, — продолжал он, произнеся эти слова как непристойные ругательства, — зайдутся в истерике. Даже Говарду Андерсону будет трудно удержать депутатов от голосования за поголовное истребление фиванцев.
— «Минишархууак», Иваан Николаайвищщ! — взорвался Ктаар. Присутствующие уставились на него. Орионец выкрикнул страшное проклятие и раньше на людях всегда обращался к Антонову не иначе как «господин адмирал».
— Можно подумать, вы сочувствуете этим фанатикам!
Антонов не спеша повернулся и посмотрел в пылающие гневом глаза орионца. Ктаар же, взглянув поверх бездны биологических и культурных различий, отделявших его от людей, в глаза своему брату по крови, увидел в них воспоминания о бесконечной истории человечества с ее непрерывной чредой тиранов, завершившейся чудовищным экспериментом, в результате которого прямые предки адмирала познали сто лет горя и страданий.
— Я им действительно сочувствую, — негромко сказал адмирал и печально улыбнулся. — Ты тоже должен им сочувствовать, Ктаар Корнажевич! Не забывай, что теперь ты русский. А русские понимают, в какую страшную ловушку могут завести целый народ ложные боги.
Безмолвие от Антонова и Ктаара разошлось, как круги по воде, по всему адмиральскому мостику.
— Мы закончим эту войну, — уже громче проговорил Антонов все тем же хриплым голосом. — Мы закончим ее единственно возможным способом. На человеческий манер! Мы отправимся в Лорелею, а оттуда — в Фивы и уничтожим там средства, с помощью которых фиванская Церковь смогла учинить на другой населенной планетой то, что она сотворила здесь. Мы ни перед чем не остановимся, чтобы выполнить эту задачу. Однако, пока я командую флотом, мы не уподобимся фанатикам! Мы ничем не обязаны фиванцам, но будучи в долгу перед своей историей, не станем поступать так, словно она ничему нас не научила!.. Коммодор Сущевский, пусть связисты подготовят курьерскую ракету с сообщением для всех транспортных кораблей. Они должны немедленно прибыть сюда. Настало время беспилотных носителей стратегических ракет!