Крестовый поход

Посняков Андрей

В Касимовку Алексей пошел обходной дорожкою, вдоль ручья, тем более, что именно там, на отшибе, среди дачных домов находилась и изба бабки Федотихи, «одной колдуньи», как было сказано близнецам. Те, правда, никак не могли взять в толк, зачем им колдунья, а Лешка лишь сказал «надо» и больше ничего не пояснял, как парни не выспрашивали. Отмахивался — потом, мол, поймете.

Пройдя мимо аккуратных, затянутых сеткой-рабицей, дачных участков, путники остановились у добротного серого дома, рубленого в лапу и крытого новым шифером. Дом был окружен дощатым забором с табличкой

«Осторожно, злая собака», но Алексей знал уже, что на самом-то деле никакой тут собаки нет, а потому, велев близнецам подождать на улице, решительно поднялся на веранду и постучал в дверь. Бабка была дома — ее красная «Таврия» стояла чуть позади веранды.

— Есть кто дома?

Распахнулась дверь.

— Ой… Опять ко мне милиция! Да что ж это такое делается-то?!

Бабка Федотиха — по виду, обычная деревенская старушка с морщинистым продолговатым лицом и остреньким носиком — обдала незванного гостя жгучим пристальным взглядом — чего, мол, пожаловал.

Алексей про себя усмехнулся: ну да, он же в милицейской форме, вот и переживает бабка.

— Посадки мака я все уничтожила, как вы и наказывали, — быстро тараторила Федотиха. — Соседи сказали, что вы невдавности были, на огород мой захаживали… Чего же без меня-то? — старуха уколола взглядом. — Разве ж так можно?

— А я к вам не насчет мака, — не спрашивая разрешения, Лешка присел за стол.

Федотиха сразу подобралась, поджала губы:

— А! Насчет спирта? Так не торгую я им, проклятым, ну, не торгую! А что пьяницы ко мне таскаются — так это по старой памяти, по старой. И соседи про меня все врут, ироды, достатку моему завидуют. А какой у меня достаток? Сами видите, товарищ участковый, машина — и та старая.

— Нет… И не насчет спирта…

— А, тогда за…

— Трясину на Черном болоте знаете?

— Ну… — бабка в который раз уже окатила гостя пристальным взглядом, только на этот раз взгляд оказался еще более пронзительным, жестким. — Кто ж Черное болото не знает? Нехорошее, злое место.

— Вот именно, злое. И что там иногда в грозу происходит — знаете.

— Что?!

— Знаете, знаете… Договор мы ж с вами заключали, помните? И я честно его исполнял.

— Какой еще договор? — похоже, что вполне искренне удивилась старуха. — Я вас, товарищ милиционер, вообще в первый раз вижу. Новенький, что ли? А где ж наш старый участковый, Иван? Выгнали, аль повысили?

— Мне нужно туда! — грубо перебил бабку Алексей. — Туда! Понятно?

— Да куда «туда»-то?

— Туда… откуда можно поиметь кое-какие богатства! Золото, серебро, иконы…

— Ах, вон ты о чем, — Федотиха неожиданно успокоилась и перешла на «ты». — То-то я и чую — исходит от тебя что-то такое, нездешнее… Даже не знаю, что и сказать?

Лешка усмехнулся:

— А ничего не надобно говорить — просто отвези на болото, да отправь нас обратно. Откуда явились.

— «Нас»? — бабка выглянула в окно. — Парнишки эти — тоже оттуда?

— Оттуда.

— Хм… — Федотиха покачал головой и задумалась, время от времени бросая на гостя быстрые цепкие взгляды. — Что ж, — наконец решила она. — Пойдем.

С сокровищами — это ты хорошо придумал.

— Я придумал?!

— Ну, а если и решил посмеяться над бедной старушкой — так и пес с тобой!

Бабка замолкла и так долго смотрела на Алексея, что тот даже почувствовал себя неловко:

— Что вы так смотрите?!

— Лицо запоминаю. У меня на лица память цепкая!

Лешка хотел что-то сказать в ответ, да не успел — резко поднявшись со стула, Федотиха решительно махнула рукой:

— Едем!

Ну, слава Богу, сладилось! Честно говоря, Алексей думал, что уговаривать бабку придется куда как дольше.

Выйдя с веранды, он махнул рукой близнецам:

— Забирайтесь в ту красную повозку!

— Это ты по-каковски? — открывая дверцу, удивилась Федотиха.

— По-гречески. Царьград — слышали про такой город?

Бабка подняла переднее сиденье, запуская парней в салон:

— Царьград, говоришь? Эвон, куда тебя занесло-то! Расплачиваться-то как будешь?

— Брошу золотишко в грозу на старый пень. Есть там такой, на болотине.

— Знаю, видала, — выжав сцепление, Федотиха повернула ключ…

Мухой зазудел стартер.

— Вот, диавол! — выругалась бабка. — Давно надо б на машинный двор заехать, чтоб поглядели, да все некогда… Ну-ка, еще раз! Ага!

Двигатель схватился, заурчал, и Федотиха осторожно выехала со двора и неспешно поехала к лесу. Сидевший впереди Алексей обернулся на близнецов — те выдерживали дорогу спокойно, словно бы всю жизнь в автомобилях ездили, лишь в глазах блестело жгучее любопытство, а Леонтий — Лешка заметил — внимательно присматривался ко всем бабкиным действиям, словно хотел запомнить. Старуха ехала не торопясь, больше на второй передаче, лишь иногда переходила на третью, да и там особо не разгонялась — не позволяла дорога. Лишь, выехав на грунтовку, к восторгу близнецов, прибавила ходу…

— Вот, славно! — восторженно воскликнул Лука. — Да ни одна лошадь так быстро не побежит, верно, Леонтий?! Вот так Русия!

— О чем это они? — колдунья скосила глаза.

— Машину твою хвалят.

— Да уж, нашли что хвалить… Они что ж, из Царьграда?

— Оттуда.

— А одежка — ну, как у нас!

Разогнавшись, Федотиха лихо взлетела в горку, вызвав у близнецов целую бурю восторга.

Обернувшись назад, Лешка подмигнул парням… и замер, увидев пыливший вдали мотоцикл. Желтый, с коляской, «Урал»… Участковый! Ну, точно — вон, форма, погоны… Неужто развязался? Рановато, рановато… Эх, этого только не хватало…

Черт! Рубаха!

Лешка живо сорвал погоны.

Мотоциклист пошел на обгон, и молодой человек резко пригнул голову — только бы участковый не остановил машину, только б не остановил.

Остановил!

— Выйдите, — негромко бросил Лешка. — Он вас, верно, по маку ищет?

— А ты откель знаешь?

— Видал, как он на вашем огороде ошивался… Кстати, не так и давно, наверное в обед.

— В обед? Странно. Парень ко мне в обед приходил… — Федотиха вдруг осеклась и, внимательно посмотрев на Лешку, вылезла из машины.