Крестьянка в наказание
Шрифт:
Весь вечер пришлось слушать разговоры, с ними считал нужным подойти каждый. Ничуть не проще, чем на королевском приёме. Даже завистливого рассматривания не меньше.
Наконец праздник перешёл в ту стадию, когда до приезжей особы никому дела уже нет. Зазвучала музыка, кто-то принялся танцевать, кто-то пел, народ разбивался на группки и отовсюду звучали разговоры.
Почувствовала, на плечи опустилось что-то тёплое. Повернулась — батюшка. За весь день так и не смогла с ним поговорить. Даже виделись мельком. Когда приехали, он в поле ездил, после вернулся,
— Совсем замёрзла, погляжу, с голыми плечами-то, — тихо пробасил батюшка.
— Есть такое, — посмотрела в усталые глаза и вдруг, сама не знаю почему, так захотелось обнять его… — Батюшка!
Почувствовав моё желание, он коротко, но очень крепко обнял и сразу же отстранил, заглянув пристально в глаза.
— Жизнь-то как? Не те сказки, что народу рассказывала, а на самом деле?
— Хорошо, батюшка. Правда, хорошо. Теперь много легче. Хотя и плюются порой в спину — крестьянка, а с моим супругом не забалуешь. Да и сама теперь ответить могу. Магия моя совсем раскрылась. Дети, сам видишь, удались. Вторую доченьку жду. От вас сразу в родовой замок отправлюсь.
— У нас не поживёшь?
— Нет, батюшка. Мне очень повидаться хотелось. Кто его знает, когда смогу приехать.
— Матушка слабеет.
— Олена написала. Я привезла кое-что. Надеюсь, поможет.
Батюшка опять коротко прижал к себе.
— Хорошая ты, Рушка. Спаси боги тебя и твоих близких.
— И тебе того же, батюшка.
Он кивнул и отошёл к мужикам, обсуждавшим какие-то свои деревенские дела.
Утро началось непривычно рано. Я давно уже отвыкла вставать с рассветом, но тут проснулась. Первое, что услышала, крик петуха, зашумело на скотном дворе. Послышался шёпот в коридоре и поскрипывание половиц. Ага, встали мои детушки. Встали и уже что-то затеяли. Ладно, пусть их. Мальчишки они сильные, а за сестрой присмотрят.
Потянулась несколько раз. Эх, надо было самой на сеновал напроситься. Но матушка бы в обморок упала — как это, целая герцогиня да на сеновале.
На лицо упал тёплый лучик. Надо вставать.
Сегодня, я знала, батюшка с матушкой решили дома остаться, а остальные домочадцы собирались делами заниматься — кто в поле, кто по дому. Что делать, лето пора такая, работа от зари до зари, несмотря на гостей.
Сама помощь не предлагала.
Помню, матушку чуть удар не хватил, когда в прошлый раз попыталась по дому помочь! Она выхватывала из рук всё, что могло повредить моим "ручкам белым". Из дома почти не выпускали — личико белое обгорит… Смешно было. Смешно сквозь слёзы.
Да, своя я здесь. Своя, но уже чужая. И относятся ко мне, вроде как к родной, тепло и сердечно, а всё же отрезанный ломоть. Отрезанный, и из обычного чёрного, ставший белой булочкой.
Посмотрела на свои действительно нежные белые руки. Да, есть мозольки. Неистребимые мозоли от плетения кружев. Но переверни и отличить от рук какой-нибудь барышни невозможно будет.
Потянулась ещё раз и решительно откинула одеяло.
Вчера успела одни мелкие подарочки раздать.
Матушка сидела у стола, пригорюнившись. Накрытый стол ждал меня и детей.
Да, сдала матушка. Впрочем, батюшка тоже не помолодел. Ну да ничего.
Тихо подошла и обняла родительницу.
— Утро доброе.
— Доброе, — ответила она. — Завтракать будете?
— Я-то буду. А вы все завтракали? — постаралась не заметить опять возникшего выканья.
— Кто на работу уж поели, мы с отцом тоже, детки ваши…
— Матушка, ну опять?
— Ох, гляну — ну совсем другой человек, так и тянет, как к барыне обратиться.
— Постарайся, ладно? А то себя чужой чувствую.
— Постараюсь, — тихо ответила она.
— Так что насчёт моих деток? Я слышала краем уха, они уже куда-то убежали?
— Да вот, по куску хлеба с сыром ухватили и на рыбалку, — развела она руками. — Страшно, вдруг что…
— А что случиться может? — отмахнулась я. — Плавают оба, как рыбы. Рыбалка для них не в новинку. Они почти все дни у нас в ближайшей деревне проводят. Уроки закончились, и ищи свищи их.
— А муж-то твой куда смотрит, — нахмурилась матушка.
Налив взвару, наложила полную миску домашней каши. Эх, вот вкусно матушка Жув готовит, а такой каши у неё не получается.
— А герцог поначалу тревожился, боялся — они учиться перестанут. Не перестали. С учёбой порядок, вести себя, когда надо, умеют. Чего ж ещё? Пусть, пока детство, приключения на свои головы ищут.
Быстро работала ложкой, удивляясь, насколько же неудобные приборы в родительском доме.
— Матушка, я поговорить хотела.
Чуть помялась под внимательным взглядом родительницы, но решилась.
— Вам бы в дом учителей взять. Хоть для детей. У Олены уже трое. У Руланы пятеро. Все в достатке живёте. Надо бы выбираться в люди.
Матушка минутку подумала.
— Да надо бы. Отец уж говорил об этом. Я из деревни уезжать не хочу.
— И не надо уезжать. Главное обучить детей. А они уж сами свой путь выбрать смогут. Кто-то в городе устроится. Кто-то по торговой линии пойдёт. Глядишь — купцом кто станет. А кто-то и служащим может стать. Тоже дело доходное. А в городе и пару себе найти можно. Но для всего этого надо уметь себя вести, как городские. Детям этому обучиться легче…
— Утро доброе, — раздался позади голос батюшки, вошедшего с улицы. — Я слова последние услышал. Да, неплохо бы внукам двинуться дальше. И средств хватает. Да только кто из учителей согласится в деревню к крестьянским детям приехать?
— Не к крестьянским детям, — улыбнулась я. — К герцогской родне! Сама, если согласитесь, подыщу кого или его светлость попрошу. Ему уж точно не откажут!
Матушка аж руками замахала — как это герцог будет учителя искать для деревенских, а батюшка вдруг хмыкнул весело и согласился: