Крейсер Его Величества «Улисс»
Шрифт:
— Прошу вас, сэр, сделайте одолжение, — отчетливо произнес Петерсен. На лице его застыла странная смесь отчаяния и чувства собственного достоинства.
— Мне очень жаль, что так все случилось тогда...
— Да я не о том! — успокоил его Вэллери. — Вы меня не правильно поняли.
Наверху лютый мороз. Но я был бы весьма признателен, если бы вы пошли с нами. Пойдете?
Петерсен растерянно уставился на командира, потом по лицу его, покрасневшему от удовольствия, медленно расплылась улыбка. Едва Вэллери поставил ногу на первую ступеньку,
Ощущение, рассказывал впоследствии Вэллери, было таково, словно он поднимался на лифте.
Из котельного вчетвером пошли в машинное отделение, к инженер-механику Додсону — жизнерадостному, добродушному, всезнающему Додсону, инженеру до мозга костей, всецело преданному огромным механизмам, где он был и царь и бог. Потом, поднявшись по сходному трапу, расположенному между искореженной, разбитой корабельной лавкой и помещением корабельной полиции, попали в кубрик машинистов, а оттуда — на верхнюю палубу. После адской жары котельного отделения, очутившись на морозе, они едва вынесли столь резкий перепад температур: разница составляла почти сто градусов. Жалкая «арктическая» одежда не спасала от холода, и у них тотчас перехватило дыхание.
Торпедный аппарат правого борта (по объявленной боевой готовности обслуживался только он) находился в каких-то четырех шагах. Обнаружить боевой расчет, спрятавшийся с подветренной стороны шкиперской, почти полностью разрушенной снарядами «Блу Рейнджера», оказалось делом несложным: торпедисты притопывали замерзшими ногами, стучали зубами от холода.
Вэллери взглянул в полумрак.
— Старший торпедный электрик здесь?
— Это вы, господин капитан первого ранга? — В голосе вопрошавшего прозвучало удивление и сомнение.
— Да, это я. Как дела?
— Все в порядке, сэр, — произнес нерешительно старшина. — Вот только у Смита, похоже, левая нога отморожена.
— Отправьте его вниз. Немедленно. И организуйте десятиминутные вахты: один дежурит у телефона, остальные четверо в рубке машинистов. Не медля. Вы меня поняли? — И Вэллери поспешил прочь, словно боясь услышать слова благодарности и увидеть смущенные, радостные улыбки матросов.
Пройдя минно-торпедную мастерскую, где хранились запасные торпеды и баллоны со сжатым воздухом, группа пло трапу поднялась на шлюпочную палубу.
Вэллери остановился, на мгновение положив одну руку на лебедку, другой прижимая ко рту окровавленный шарф, ставший на холоде жестким и ломким. Во тьме он с трудом различал двигавшиеся по обоим бортам крейсера громады транспортов. На фоне звездного неба были почему-то отчетливо видны лишь их мачты. Суда как бы нехотя покачивались на плавной волне. Вэллери поежился и подтянул шарф повыше. Боже, ну и холод! Он двинулся вперед, опираясь о руку Петерсена. Слой снега толщиной в три-четыре дюйма заглушал шум шагов.
Подойдя к «эрликону», командир положил руку на плечо закутанного наводчика, который сидел, сгорбившись в три погибели, в своем гнезде.
— Все ли в порядке, комендор? Никакого
— Я спрашиваю вас, все ли в порядке? — Голос Вэллери стал жестче.
Встряхнув наводчика, он нетерпеливо повернулся к Хартли.
— Уснул, главный! Уснул на боевом посту! Понимаю, все еле держатся на ногах от недосыпания. Но ведь он подводит своих товарищей, которые надеются на него! Этого простить нельзя. Запишите его фамилию!
— Записать фамилию? — негромко отозвался Николлс. Он понимал, что ему не следовало говорить подобным образом, но не смог пересилить себя. — Записать фамилию? — повторил он. — А для чего? Чтобы послать его родным похоронную? Ведь он же мертв!
Снова повалил снег — холодный, сырой; ветер чуть покрепчал. Вэллери ощущал, как невидимые в темноте ледяные хлопья прикасаются к его щекам; слышал унылый, жалобный стон ветра, воющего в такелаже. Командир зябко передернул плечами.
— У него полетела грелка. — Хартли убрал руки и выпрямился. У главстаршины был утомленный, печальный вид. — К стенкам гнезд автоматических пушек они тайком привинчивают электрические обогреватели. Канониры целыми часами греются возле них, сэр... Думаю, у него сгорел предохранитель. Тысячу раз твердили им, чтобы были осторожнее, сэр. Тысячу раз!
— Боже мой! Боже мой! — сокрушенно покачал головой Вэллери. Внезапно он почувствовал себя дряхлым и измученным. — Какая нелепая, бессмысленная смерть... Велите снести его в корабельную лавку, Хартли.
— Нельзя, сэр, — вслед за Хартли выпрямился Николлс. — Нужно подождать... Видите ли, такая стужа — быстрое трупное окоченение... Словом, придется подождать.
Вэллери кивнул, с усилием отвернулся. Внезапно динамик, укрепленный на палубе возле лебедки, ожил, нарушив ледяную тишину вечера.
— На боевых постах! На боевых постах! Просьба командиру немедленно связаться с мостиком.
Трижды повторив сообщение, динамик щелкнул и умолк.
Вэллери быстро повернулся к Хартли.
— Где ближайший телефон, главстаршина?
— Вот здесь, сэр, — Хартли повернулся к гнезду «эрликона», снял с мертвого комендора головные телефоны и микрофон.
— Если, конечно, зенитный командный пост функционирует.
— Да, то, что от него осталось, действует.
— Зенитный пост? Соедините меня с мостиком. Будет говорить командир. — Хартли протянул Вэллери микрофон и наушники. — Прошу вас, сэр.
— Благодарю. Мостик? Да, командир у телефона... Да, да... Отлично.
Отрядите «Сиррус»... Нет, старпом, я все равно не в состоянии что-либо предпринять. Сохраняйте место в ордере, и только.
Вэллери передал телефон Хартли.
— "Викинг" обнаружил подводную цель, — произнес он. — На левом траверзе.
Отвернувшись, он машинально поглядел через борт, вглядываясь вдаль.
Потом, поняв бесполезность этого занятия, пожал плечами.
— Мы послали ему на помощь «Сиррус». Пойдемте дальше.