Кричи громче
Шрифт:
Несмотря на все старания, ни мольба, ни песнопения, ни даже целование руки епископу не помогли. Через сутки Миранда не вернулась и к вечеру тоже. Рахель вынужден был отменить утреннюю мессу, чтобы не мешать чертям вернуть девочку на место, не рискуя быть обнаруженными. Однако Миранда не явилась и через двое суток. Тогда всем было приказано удвоить старания и молиться усерднее. Видимо, Сатана разъярен и чувствует свою слабость, поэтому из последних сил удерживает ребенка. «Чтобы победить его, необходимо уничтожить ересь в душах неверных!» – так сказал Рахель, имея в виду, что виной всему люди, которых он считал недостаточно верующими, послушными и следующими законам божьим. Конечно, я был одним из таковых, по его скромному мнению.
И все же к концу третьего дня родители
Епископ Рахель назвал сие чудо благословением божьим и поблагодарил всех за старания. Он был уверен, что девочка вскоре придет в себя… но этого не происходило. Она не могла сама передвигаться и с трудом разговаривала, а точнее, мычала, и было непонятно, остались в ней еще крупицы разума или уже нет. Рахель, конечно же, связал это состояние с одержимостью и стал проводить обряды экзорцизма. Как ни странно, Миранду, в отличие от остальных детей, не пугали его громкие возгласы и обрызгивания святой водой, она только слегка улыбалась, пуская слюну и пожевывая свои собственные сопли. Разумеется, узнать у нее о том, что случилось, оказалось невозможным. Она тоже смолкла, вот только ее уже хотели услышать, ведь Миранда истинная христианка из порядочной религиозной семьи. Однако божье благословение почему-то не хотело опускаться на преданную юную слугу господа. Видимо, он отвернулся от нее, а Рахель все продолжал искать причину в нашем непослушании. Как и продолжал свои обряды, не приносившие никакого толку.
Пройдет немало времени, прежде чем бедную девочку покажут врачу, и на тот момент выяснится, что исправить уже ничего нельзя. Еще одна загубленная судьба, полностью лежащая на плечах епископа. Если бы замученные души имели вес, то, готов поспорить, плечи Рахеля придавили бы его к земле. Но к сожалению, совесть позволяла ему порхать, словно ангелу. Какая горькая ирония. Не так ли?
Тш, тш… не сейчас. Оставьте комментарии на потом.
Мною снова овладели туманные мысли о Черном Шаке, его натуре и обезличенном образе. Я вспомнил свои планы по поимке и уничтожении монстра. Но где же взять клетку, чтобы уместить это чудище? Может, церковь и есть эта клетка? Если посмотреть под другим углом… Но как же мне нужно было встретиться с Тимми! У меня в голове громоздилось столько теорий! И совершенно не с кем было обмозговать их. Мы не виделись почти две недели, я даже не знал, жив ли он. Меня охватили чувства злости и обиды: как они все посмели разлучать меня с лучшим другом?! Да еще в такое время, когда мир катится к чертям, а взрослые не видят дальше своего носа! Значит, я поступлю так, как считаю нужным. Я доберусь до Тимми, выясню, что он думает, и надаю под зад всем чудовищам! Посмотрим потом, кто окажется прав.
Был только один способ поговорить с другом без лишних глаз, поэтому к следующей ночи я тщательно подготовился: спрятал велосипед в зарослях, засунул обувь в шкаф, смастерил рогатку и взял несколько камней. Так, на всякий случай. Я было думал захватить с собой нож с кухни, но побоялся пораниться. Слишком уж я неуклюжий.
Когда все улеглись спать, Робин уже посапывала в уголке комнаты, а я лежал и ждал. Круглая луна сияла
«А что, если ты сейчас упадешь и сломаешь ногу? Зачем ты сюда полез!?»
«А что, если ты только выйдешь на улицу, как тебя схватят? Ты это заслужил, Бобби».
«А что, если дед скрывается за следующей дверью?»
«А что, если Тимми тебя теперь ненавидит? Ведь это все твоя вина».
«А что, если он вообще мертв, закопан на заднем дворе?»
«А что, если епископ только и ждет твоего неверного шага…»
Одна половица скрипнула еще громче. Можно решить, что некто пробрался в дом. Осторожней… В этот момент не столько тьма, сколько тишина давила на нервы, причем сильнее, чем какие-либо резкие звуки. Если бы пианино вдруг упало с чердака прямо передо мной, я бы испустил вздох облегчения. Значит, звуки еще не умерли. Все в порядке.
Подул ветер, он играл с кустами бегоний, как кошка с мышкой. Меня не покидало ощущение, что должно случиться что-то плохое. В окно проскальзывал свет луны. Еще несколько шагов, и я смогу оказаться на свободе…
И вот оно случилось. На кухне раздался треск, кто-то сдвинул стул с места… Шаги приближаются. Бежать! Что бы ни случилось, молчи! Не смей кричать…! Я ловко проскочил последние две ступеньки и залез под лестницу. Задержал дыхание. Дед громко откашлялся, схватился за перилу, и мне показалось, сейчас он наклонится и заглянет вниз… Но старик стал подниматься по ступенькам, что удавалось ему с огромным трудом, каждый шаг он делал паузу и глубокий вдох. Прошла целая вечность, прежде чем он наконец добрался доверху.
«Пожалуйста, только не к Робин. Иди к себе, старое дерьмо, только не к Робин», – молился я на счастье епископу Рахелю. И как ни странно, это сработало. Дед свернул к бабушке в спальню, а я осторожно вышел на улицу. Теперь мне было совсем не страшно. Ветер свободы раздувал волосы и рубашку, которая никак не спасала от холода, а я с наслаждением вдыхал свежий воздух, пока гнал на велосипеде во всю мощь. Никто не мог остановить меня, потому что сила, что вдруг проснулась во мне, снесла бы все в округе, как ядерный взрыв.
Я так мчался, что чуть не пропустил дом Тимми. Свет не горел, но кто-то вполне мог не спать и держать пост. Как можно тише я пробрался черед задний двор, стараясь быть незамеченным даже для собаки, и ловко забрался на второй этаж. Это заняло целую вечность. Шторы на окне были задернуты. Тут мне пришла в голову мысль из разряда «а что, если?».
«А что, если родители спят в комнате с Тимми?».
Нет, это нелепо. Я постучал. Раз… раз-два… раз… раз-два-три… Ничего. Раз… раз-два… раз… раз-два-три… Без ответа. Чуть громче: раз… раз-два… раз… раз-два-три… Несколько минут я упрямо продолжал зов. Возможно, Тимми сейчас лежит и молится о том, чтобы я свалил, пока отец не понял, что в окно стучит отнюдь не дятел. Но на свой страх и риск я еще раз подал сигнал. Раз… раз-два… раз… раз-два-три…
Мне послышался какой-то шум. Первая мысль – бежать. Нет уж, я не просто так рвался сюда, я столько прошел… Раз… раз-два… раз… раз-два-три… Я сдался и стал хаотично стучать по стеклу.
«Ну же, Тимми… чего ты трусишь…?»
Загорелся ночник.
«Открывай окно».
Тень подошла ближе. Я неуверенно произнес:
– Тимми, это я.
– Кто я? – ответили с той стороны.
– Бобби. Открой.
Шторы резко распахнулись, передо мной оказался перепуганный друг с ошарашенным взглядом. Он медленно открыл окно. Шрам от утюга все еще красовался на щеке. К нему прибавились желтые фингалы под глазами.