Крик души

Льюис Сьюзен

Чувствуя необходимость оставаться, насколько это возможно, в мире, параллельном прессе, Никки повернулась к миссис А.

— Спасибо, что снова приехали, — сказала она, крепко ее обнимая, — это много для меня значит.

Миссис А. ласково похлопала ее по спине, а затем протянула руки, чтобы поздороваться с родителями Никки, которые как раз входили в комнату. Никки с большим удовольствием смотрела, как между ее матерью и миссис А. устанавливаются теплые отношения, потому что, Бог свидетель, в это непростое время Адель нуждалась в подруге — человеке, с которым она могла бы поговорить, излить душу и который бы не был членом семьи. Сохраняя,

как всегда, невозмутимое спокойствие, миссис А. была рядом, и, хотя Никки понимала, что они давно взвалили на нее тяжелую ношу, она находила утешение в том, что эта женщина, несомненно, сумеет оказать моральную поддержку ее матери, если присяжные вынесут вердикт «виновна». О том, как отреагирует отец, она даже не позволяла себе думать: ей оставалось только надеяться, что этого не произойдет.

Миссис А., как обычно, прихватила с собой корзинку с сэндвичами и различными соусами, но к еде никто не притронулся, а когда время ожидания затянулось, стало ясно, что нервы у всех напряжены до предела. Никки сидела рядом с отцом, вцепившись в его руку, а Спенс и остальные прилагали максимум усилий, пытаясь переплюнуть ее мать в энциклопедическом познании старых фильмов — об этом увлечении матери Никки даже не подозревала.

— Если тебя признают виновной, — пробормотал отец, — я…

— Тш-ш, — перебила его Никки. — Давай не будем об этом сейчас.

— Но я хочу, чтобы ты знала…

— Нет, папа. Пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь сказать, но сейчас неподходящее время, чтобы обсуждать это. — И, выпустив его руку, Никки пошла к двери. Однако не успела она дойти, как раздался стук, и дверь открылась.

— Присяжные приняли решение, — сообщил ей Джолион.

На одно ужасное мгновение Никки захотелось немедленно броситься бежать. Но затем, напомнив себе, что все, кого она любит, — рядом, и что она справится, Никки гордо расправила плечи и вышла из комнаты.

Несколько минут спустя она уже смотрела, как присяжные возвращаются в зал и занимают свои места. Она еще раз попробовала прочитать выражения их лиц, но, поняв, что ни один из них не смотрит на нее, почувствовала, как в душу ее вползает ледяной страх. То, что они не встречались с ней глазами, могло означать лишь одно.

И снова потекли томительные минуты ожидания. Она все больше теряла ощущение происходящего, словно смотрела фильм, постоянно ускользающий из фокуса ее внимания. Ей приказали встать, и охранявший ее полицейский взял Никки за локоть. Она встала со скамьи и посмотрела на судью, сидящего по ту сторону зала-колодца. Кто-то уже вручил ему приговор, написанный на листке бумаги. Судья уже прочел его, но на его лице не отражалось ничего, что могло бы подготовить ее к тому, что там написано.

— Члены суда присяжных, вы пришли к единому мнению? — вопрос зловещим эхом разнесся по залу.

Старшина присяжных был низеньким лысеющим человечком с двойным подбородком. На носу у него красовались круглые очки.

— Так точно, ваша честь, — ответил он.

— Тогда прошу сообщить суду: каков ваш вердикт по делу об убийстве в состоянии аффекта?

Никки показалось, что, отвечая, коротышка вытянул шею:

— Мы признаем обвиняемую виновной, ваша честь.

Когда Никки стала заваливаться набок, стоящий рядом с ней полицейский подхватил ее и помог устоять на ногах.

— Все в порядке, я держу, — пробормотал он.

Она слышала, как кто-то в зале закричал и как судья призвал всех к порядку,

но у нее было ощущение, что все происходит далеко-далеко.

Наконец в зале суда воцарилась тишина. Никки слушала, как судья благодарит присяжных за работу и распускает их. Она смотрела на его лицо, но перед глазами стояло угрюмое убожество «салона» тюремного микроавтобуса, в котором ее везли в Иствуд-парк. Грохот и скрежет ключа в замке. Холодные, сырые душевые. Зловоние давно немывшихся женщин. Стены, надвигающиеся на нее. Никки не позволяла себе верить в то, что это случится, но непоправимое все же произошло, и только теперь она осознала, какой наивной была, когда только начала задумываться о том, чтобы обмануть закон.

Судья все еще говорил: он сообщил о своем намерении выслушать просьбу о смягчении наказания, если защита готова. Адам Монк встал, но, когда он начал выдвигать причины, по которым наказание не должно включать в себя лишение свободы, мысли Никки улетели к ее отцу. Ему сейчас наверняка еще хуже, чем ей, а значит, она должна приложить максимум усилий, чтобы заставить его думать, что она достаточно сильная, она справится. Никки понимала, что он, наверное, уже выходит из зала суда, чтобы сказать кому-то — да кому угодно, — что она невиновна и что именно он должен заплатить за совершенное им преступление. Если его и станут слушать, то наверняка спишут его слова на естественное горе отца, на его потребность взять на себя страдание своего ребенка.

— …учитывая заключение психиатра, представленное суду, — говорил судья, и его голос прорывался через водоворот мыслей в ее уме, — а также отчеты патронажной сестры и педиатра, я пришел к выводу, что в момент совершения преступления обвиняемая находилось в состоянии сильного стресса. Согласно всем заключениям экспертов, данное состояние носило временный характер и на данный момент обвиняемая в состоянии полностью отвечать за свои поступки. Таким образом, я пришел к следующему выводу: несмотря на тот факт, что данное дело явно требует наказания в виде лишения свободы, я полагаю, что более уместным будет тюремное заключение сроком на один год с отсрочкой исполнения приговора на два года. Тем не менее…

Его следующие слова утонули в торжествующих криках публики.

Судья призвал всех к порядку.

Спенс, Дэвид и Дэнни послушно сели, но Никки чувствовала, как их радостное возбуждение и облегчение пронизывают воздух, словно связывая ее с ними.

— Тем не менее, — повторил судья, — я рекомендую осужденной пройти длительный курс психиатрического лечения с тем, чтобы и она сама, и члены ее семьи могли убедиться, что полученная ею психологическая травма была соответствующим образом распознана и излечена. — Обернувшись к Никки, он сказал: — Спасибо, вы свободны.

Сердце Никки остановилось. Она свободна! Свободна! Она внезапно почувствовала, что стала легкой как перышко, что может полететь в синее-синее небо прямо из зала суда, как пузырек воздуха. Ее родные и друзья радостно прыгали и поздравляли друг друга. Слезы текли по ее щекам. Она испугалась, что это просто сон, когда поднялась со скамьи подсудимых, но в следующее мгновение очутилась в объятиях Спенса и вцепилась в него так, словно больше не хотела отпускать. Затем рядом с ними оказались ее родители, которые плакали и смеялись одновременно, и миссис А., и Дэвид, и Дэнни… Их быстро окружила толпа друзей с «Фабрики» и соседей — словно команда регби, сгрудившаяся вокруг Никки.