Крик души

Льюис Сьюзен

— Не переживай, — сказала ему мать, погладив его по руке, когда он набрался храбрости и сообщил им о своей ориентации, — я уверена, ты это обязательно перерастешь. Лучше скажи, что бы ты хотел к чаю? Булочки с сыром или ячменные лепешки, которые испек папа?

Больше к этому вопросу они не возвращались.

Именно странная любовь Никки к аутсайдерам, изгоям или несчастным занимала мысли Дэнни сейчас, когда он шел мимо причудливых магазинчиков, словно сошедших со страниц романов Диккенса, выстроившихся по обе стороны всемирно известного городского моста. Он был не единственным, кого она взяла под свое крыло с тех пор, как они познакомились: их было много, включая и Спенса с его трудным детством и толстой папкой приводов в полицию. Правда, Спенса природа

наградила очарованием, и к тому же он был одним из самых приятных и искренних ребят, каких Дэнни когда-либо знал, но он определенно не входил в список мужчин, которых мистер и миссис Г. выбрали бы в качестве друзей для своей драгоценной дочурки. В их мире существовал только один список, на который они бы согласились: самый лучший. Потом появился Дэвид, «цветной мальчик», как, скорее всего, презрительно называл бы его отец Никки. Никки ввела Дэвида в их группу как одного из самых сексуальных и талантливых операторов в округе, и она не ошиблась, во всяком случае, с точки зрения Дэнни. И электрический разряд, мгновенно прошедший между Дэвидом и Спенсом, по мнению Дэнни, должен был помочь им очень далеко пойти, и похоже, остальные с ним согласились. Кристин тоже можно было назвать спасенной Никки, даже если учесть, что в компанию привел ее Дэвид, возможно, для того, чтобы убедить себя в собственной гетеросексуальности (Дэнни все еще не был в этом убежден, но это вряд ли можно было считать объективным, учитывая чувства, которые он испытывал к Дэвиду, — он только знал, что в отношениях Дэвида и Кристин определенно не все гладко). Никки встретила Кристин так, как ее никто и никогда не встречал, поскольку ей удалось проникнуть за наносное превосходство и бесконечное «яканье» и обнаружить в ней не уверенную в себе маленькую девочку. Дэнни до сих пор так и не удавалось обнаружить эту девочку, но он считал, что она где-то там, если так говорит Никки.

Дэнни еще никогда не встречал никакой другой девушки, более нежной и особенной, чем Никки, но ее благосклонность к бедным овечкам иногда по-настоящему беспокоила его. Взять хотя бы эту Терри Уолкер. Зная Никки достаточно хорошо, он боялся, что она не сможет устоять перед искушением и потянется помогать этой женщине, а учитывая, какого рода у той проблемы… В общем, мысли об этом определенно вызывали у Дэнни дурные предчувствия. Не то чтобы он желал зла Терри Уолкер, но он не видел, что хорошего может получиться из такого знакомства. Так что, чертовски здорово, подумал Дэнни, поплотнее закутываясь в пальто, что Спенс будет рядом в ближайшие несколько недель: он позаботится о том, чтобы склонности Матери Терезы у Ники не взяли верх над здравым смыслом. Или, возможно, он соберет информацию об этой Терри Уолкер, прежде чем позволит Никки кидаться туда, куда простой смертный не решился бы ступить и шагу.

Только перебежав через Лора-Плейс, великолепную круглую площадь в георгианском стиле, и продолжив путь по не менее великолепной Грейт-Палтни-стрит, Дэнни с ужасом осознал, что трагедия Терри Уолкер превратила ее в его глазах в какое-то чудовище, или, по крайней мере, в создание, которого следует опасаться. Удивительно, как неудача может сотворить такое с человеком, думал он, словно люди в какой-то степени ответственны за козни судьбы, которая выбрала их в качестве жертвы. Впрочем, в результате он пришел к выводу, что ничего не может поделать с устройством собственного разума, и вообще он слишком много думает об этом: он ведь уже решил, что Спенс обо всем позаботится; а если все пойдет по плану, то через каких-то две недели после возвращения Спенса в Лондон Никки с Заком тоже присоединятся к нему.

Итак, отодвинув в сторону беспокойство о человеке, которого он даже ни разу не видел, он ускорил шаг, проходя мимо сверкающих черных оград и ворот, загораживавших фасады высоких каменных зданий Бата, чья удивительная элегантность была столь же пленительна, сколь их романтичное прошлое. В дальнем конце улицы великолепный палладианский фасад Музея искусств Хольбурна сейчас казался заброшенным из-за отсутствия транспарантов, приглашающих на выставки,

и городских флагов и напоминал гранд-даму без украшений и парика. Его закрыли на реставрацию больше года назад, а открыться снова он должен был не раньше 2010 года, что, несомненно, весьма порадовало мистера и миссис Грант, поскольку это влекло за собой уменьшение количества туристов с рюкзаками за плечами и автобусов с открытым верхом, нескончаемым потоком ежедневно двигавшихся по их эксклюзивному бульвару.

Он уже проходил мимо отеля «Карфакс», представлявшего собой длинное, растянувшееся на целый квартал здание; это значило, что он вплотную приблизился к жилищу Грантов, и это вызвало у него ощущение дискомфорта. Впрочем, он не для того так далеко забрался, чтобы теперь давать задний ход. Однако он бы немного меньше волновался, если бы сумел придумать, что сказать, когда они откроют дверь. На самом деле ему, возможно, и вовсе не стоит волноваться, потому что, как только они увидят его, то, вполне вероятно, тут же захлопнут дверь. Но, по крайней мере, выяснится, что они все еще живут здесь — а ради этой информации он сюда, собственно, и приехал. Впрочем, это не раскрыло бы тайну того, почему их телефон больше не обслуживается, а мистер Г. не отвечает на звонки и электронные письма.

Тем временем ситуация становилась еще более странной, потому что, подойдя к дому, он сразу же понял, что тот пуст. Внутренние ставни на всех этажах были закрыты, не давая заглянуть внутрь, и громкий стук отполированного медного дверного молоточка одиноким эхом разнесся по холлу.

Достав телефон, он позвонил Спенсу.

— Ты можешь говорить? — спросил он, когда Спенс ответил.

— Конечно. Ты где?

— Возле дома, под моросящим дождем. Тут никого нет.

— Ты уверен?

— Насколько можно судить по тому, что все закрыто и на стук никто не отвечает.

— Ты можешь заглянуть в щель для писем?

Дэнни наклонился, открыл щель, смахнул дождь с глаз и пригляделся.

— О Господи, — пробормотал он, увидев пустой холл, — мебели нет, вообще ничего нет.

— Значит, они переехали?

Дэнни встал.

— Они что, действительно могли так поступить и ничего не сказать Никки? — уточнил он.

— Попробуй узнать у соседей, — предложил Спенс. — Спроси, не знает ли кто-нибудь, где они.

Дэнни послушно побежал к соседнему дому и нажал на кнопку звонка. Прошло несколько минут, но никто не открыл. Он нажал снова.

— Непохоже, чтобы здесь кто-нибудь жил, — сообщил он Спенсу.

— А с другой стороны?

Дэнни повернулся и побежал в противоположном направлении, чтобы попытать счастья у дома с другой стороны. На сей раз дверь приоткрылась на ширину цепочки; в образовавшейся щели показалось лицо старика.

— Кто там? — спросил он.

— Я ищу мистера и миссис Грант, которые живут по соседству, — объяснил Дэнни. — Вы, случайно, не знаете… Вы видели их в последнее время?

— Нет, — ответил старик, — я гостил у дочери и только что вернулся; меня не было пару месяцев.

— Понятно, — улыбнулся Дэнни. — Все равно спасибо, — и, развернувшись на каблуках, он сделал несколько шагов назад. — Я не знаю, что еще предпринять, — сказал он Спенсу.

Спенс молчал; похоже, он тоже пребывал в недоумении.

— По крайней мере мы попытались, — сказал он наконец. — Я только не думаю, что стоит говорить об этом Никки — по крайней мере не раньше, чем у нас появится возможность выяснить, что происходит.

— Согласен, — ответил Дэнни, задаваясь вопросом, как же они это сделают.

— Конечно, я знаю, это прозвучит дико, — продолжал Спенс, — но прежде, чем уехать, попробуй еще раз позвонить ему на мобильный, хорошо?

Дэнни опешил.

— Спенс, ты начинаешь пугать меня, — заметил он. — Ты ведь не думаешь, что он сейчас прячется внутри?

— Я уже не знаю, что думать. Просто попробуй.

— И что мне делать, если телефон зазвонит?

— Мы решим, если это произойдет. Погоди, я сам попробую позвонить с телефона Никки; повиси на линии… — Несколько минут спустя Спенс спросил: — Ты что-нибудь слышишь?