Крик души
Шрифт:
Глаза Никки, когда она взглянула на нее, были пусты. Где-то глубоко-глубоко в душе она ощутила потребность поговорить с родителями, такую сильную, какую никогда еще не испытывала.
Открыв телефон, она набрала их номер и стала ждать соединения. После трех гудков ее переключили на автоответчик, который сообщил ей, что номер больше не обслуживается. Тогда Никки вспомнила, что родители переехали, и, возможно, это только к лучшему, потому что теперь она не была уверена, действительно ли хочет поговорить
Она хотела поговорить со Спенсом, хотела больше, чем чего бы то ни было, но она не помнила его номер наизусть.
— Мне нужно ехать домой, — заявила она.
— Я думаю, будет лучше, если кто-то приедет и заберет вас, — посоветовал ей врач. — Давайте я позвоню.
Никки посмотрела на него.
— Вы знаете миссис Адани? — спросила она, чувствуя некоторый подъем при одной только мысли о миссис А. — Она патронажная сестра.
— Нет, — ответил он, — но если вы хотите, чтобы мы ее вызвали…
— Я не помню ее номер, — объяснила Никки.
— Не волнуйтесь, я узнаю его, — заверила ее медсестра и, ободряюще сжав ей руку, тихо вышла из комнаты.
Никки посмотрела на врача.
— Вы помните его? — спросила она. — Мы привозили его приблизительно три недели назад, когда он не мог дышать.
Доктор кивнул:
— Да, я помню.
Никки обвела взглядом комнату: она хотела найти конец нарисованной радуги.
— Он все равно умер бы, — хрипло заявила она. — Вы знали?
— У вас сейчас шок, — мягко ответил он.
Ее безжизненный, размытый взгляд встретился с его глазами.
— У него была болезнь Тея-Сакса, — сообщила она. — Ему поставили диагноз сразу после того, как вы спасли ему жизнь. — Ее лицо сморщилось. — Возможно, хорошо, что он ушел сейчас… так легко, — заметила она. — Как вы думаете, он страдал?
Накрыв ее руку своей, врач сказал:
— Мы узнаем больше, как только сделают вскрытие; но, полагаю, это маловероятно.
— Где это сделают? — спросила она.
— Вероятно, на Грейт-Ормонд-стрит, в Лондоне.
Она нахмурилась:
— Но почему так далеко?
— Туда передают все наши случаи педиатрической патологии, — пояснил он.
Во рту у нее пересохло. Педиатрическая патология… Но ничего страшного, это ведь просто сон. Через минуту она проснется.
— Я могу поехать с ним? — запинаясь, спросила она.
— Думаю, это не очень хорошая мысль. Вам сейчас лучшего всего побыть со своей семьей. У вас есть муж? Родители?
Когда она собралась ответить, слезы хлынули из ее глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках.
— Я не знаю их номера! — всхлипывая, проговорила она.
— Ничего страшного, — заверил ее врач.
Какое-то время они сидели молча, пока не вернулась медсестра с сообщением, что миссис Адани уже едет. Никки прошептала: «Спасибо».
Неожиданно ее стало
— Я принесу одеяло, — быстро сказала медсестра.
Врач обнял Никки и попытался согреть, пока медсестра не вернулась с мягкой розовой шалью.
Вскоре после этого приехала миссис А.
Хотя ее лицо было искажено от боли и слез, она излучала какую-то согревающую энергию, которая передалась Никки, когда они обнялись.
— О дорогая, дорогая, — бормотала она, прижав ее к себе, когда Никки расплакалась. — Моя бедная девочка, — успокаивала она ее, гладя по голове.
— Я не хотела этого! — рыдала Никки. — Я просто подумала… Я не имела в виду…
— Я знаю, я знаю, — отвечала миссис А., изо всех сил сдерживаясь, чтобы тоже не заплакать. — Это ужасная трагедия, но, возможно, это также Божья помощь.
Никки откинула голову и напряглась, пытаясь унять слезы.
— Я должна сообщить Спенсу, — сказала она, но от одной мысли об этом снова расплакалась. — Он же на съемке, — сдавленно произнесла она, утыкаясь лицом в плечо миссис А. — У него, наверное, отключен телефон…
— Не волнуйся об этом, — сказала ей миссис А., — я найду способ сообщить ему. — Она посмотрела на врача: — Теперь я могу отвезти ее домой?
Он собрался ответить, но тут открылась дверь и высокая женщина с ухоженными светлыми волосами в темно-сером брючном костюме под желтовато-коричневым плащом извинилась, что вынуждена помешать.
— Вы Николь Грант? — спросила она, глядя прямо на Никки.
Никки кивнула, ее взгляд переместился с женщины на мужчину с бледным лицом, взъерошенными каштановыми волосами и в круглых очках, стоявшего позади нее.
— Я сержант полиции Хелен МакАллистер, — представилась женщина, предъявляя значок. — А это констебль Оливер Фримен. Мы из отдела по защите детей. — Современное название отдела звучало совершенно иначе, но Хелен МакАллистер не хотела представляться матери, только что понесшей тяжелую утрату, служащими отдела по расследованию жестокого обращения с детьми. — Мы могли бы побеседовать? Пожалуйста.
Никки нервно перевела взгляд на миссис А., которая, похоже, готовилась отразить нападение.
— Разве это не может подождать? — поинтересовалась она у Хелен МакАллистер. — Вы же видите, в каком состоянии сейчас мисс Грант.
— Это не займет много времени, — пообещала детектив. Выражение ее лица было слишком официальным, чтобы понять, что у нее на уме, но вела она себя вежливо.
— Я оставлю вас, — сказал врач.
— Вообще-то, с вами я бы тоже хотела поговорить, сэр, — заметила женщина, — так что, если дежурство у вас уже закончилось…