Крик Новорождённых

Баркли Джеймс

— Пятнадцатый кавалерийский, почему до сих пор не в седлах? — заорал он. — Где маршевый порядок? Ястребы и Кулаки, вы сегодня копаетесь! И почему мои доспехи — единственные, с которых стекает дождь? У нас что, вчера вечером закончилась полировка? Ну-ка, шевелитесь! Лучники, уберите луки. Конкорд, мы выступаем! Разворачивайтесь строем! Надо, чтобы эти цардиты обмочились от одного нашего приближения!

Широкие проходы в лагере были устроены с расчетом на построения. Размещение каждой палатки обеспечивало сбор манипул в нужной для перехода последовательности. Теперь проходы стремительно заполнялись. Воздух щетинился копьями и пиками. Шумные удары капель о металлические шлемы стали намного громче. В загонах кавалеристы вскакивали

в седла. Лошади, почуявшие возбуждение перед боем и напряженность, царившую в воздухе, били копытами и храпели. Роберто подвели его коня, и он закрепил лук за седлом, а потом уселся верхом, получив возможность наблюдать за своей армией с высоты.

Шум голосов уже затихал, давая возможность центурионам и мастерам криками сбить подчиненных в тесный строй. Дел Аглиос удовлетворенно кивнул. Они славно поработали в течение дуса. Более шестнадцати тысяч пехотинцев и две тысячи кавалеристов бесконечно упражнялись в передвижении и развертывании. Легионы соревновались друг с другом, кавалерийские отряды устраивали скачки и игры с обходами флангов.

Роберто на рысях направился к горке, специально насыпанной для него у главных ворот. Сигнальщик уже стоял там, дожидаясь его. Развернув коня, Дел Аглиос увидел армию, стоящую в полной готовности. Достойное построение, если принять во внимание проливной дождь.

— Ладно, займемся ими. Сигналь воротам.

— Есть!

Флаги с зелеными и красными квадратами взлетели вертикально вверх, опустились на тридцать градусов, задержались и упали вниз. У всех четырех ворот уже дожидались сигнала. Прозвучали приказы. Укрепленные на петлях створки растащили в стороны. Тяжелые мостки перебросили через ров — и армия пришла в движение. В этом сезоне цардитам предстояло увидеть армию Конкорда в полном боевом порядке.

Роберто любил эти мгновения. Страх и возбуждение на лицах гастатов, показная усталость и умудренность опытом — на лицах триариев. Поразительное ощущение энергии армии, готовой к бою. И звук. От него по коже неизменно бежали мурашки. Ритмичный топот марширующих воинов, рокот тысяч копыт, ударяющих в твердую землю. Звуки, которые свидетельствовали о неудержимой силе.

Три колонны пехоты вышли из ворот в центре, справа и слева, тогда как кавалеристы воспользовались воротами в задней части лагеря, поворачивая направо или налево, в зависимости от того, какой из флангов им был назначен. Сверху это выглядело бы так, словно четыре огромные темные змеи выползают из брюха чешуйчатого зверя. Роберто надеялся, что с той стороны долины это зрелище выглядит не менее пугающим.

Роберто подбадривал криками, желал удачи и призывал Божье благословение на принципиев, которые проходили мимо него через главные ворота в центре, и ощущал, как тело содрогается от ритма марша. Он выехал следом вместе со своими экстраординариями — охраной, составленной из кавалеристов Атрески и Эстории. Слева и справа, стоя у палаток и повозок, их провожали взглядами гражданские — маркитанты и шлюхи, прикидывавшие, какая работа предстоит им в конце дня.

За стенами лагеря колонны построились. Гастаты слева, принципии в центре, триарии справа. Еще правее инженеры вывезли цепь повозок, запряженных мулами: на каждой была установлена метательная баллиста. Эсторийская кавалерия рысила справа и чуть впереди, охраняя пехоту от неожиданных действий противника, хотя бы и маловероятных. Дождь и туман уменьшали видимость, но казалось, что враг просто стоит и наблюдает — насколько можно было судить по темному пятну перед их лагерем.

Легионы пошли сквозь дождь и грязь вниз, к берегу реки, которая пересекала центральную часть долины. Спуск оказался легким — пологий склон порос сочной травой и редким кустарником. Разведчики Роберто отыскали брод, там из воды торчали камни.

Перейдя реку, они двинулись дальше. До врага оставалось две мили. Роберто ехал во главе армии, оценивая расстояние и определяя момент, когда

надо будет отдать приказ к развертыванию. Впереди цардиты поспешно строились и перемещались вниз по склону, чтобы оказаться на расстоянии от лагеря, но не потерять преимущества, которое давала им возвышенность. Сбор проходил не так дисциплинированно, как требовал от своих Роберто, но вполне успешно.

Дел Аглиос приказал повозкам развернуться на расстоянии чуть меньше полумили от врага. Расстояние превышало полет стрелы, и у него оставалась возможность двинуться вперед при прямой провокации. По последним оценкам, дальнобойность его лучников была чуть меньше, чем у цардитских стрелков, хотя под таким дождем стрелкам действовать сложно. В любом случае баллисты вступят в бой прежде лучников, посылая копья, усиленные стальными болтами, на расстояние почти в триста ярдов.

Роберто проехал направо, мимо кавалеристов, которые разбились на лучников, мечников и катафрактов — тяжеловооруженных конников в доспехах. У него за спиной манипулы выходили на позиции, центурионы четко держали строй. Повозки с грохотом выехали на места, орудия пока оставались под чехлами, так как нежелательно подставлять блоки и веревки дождю раньше, чем это потребуется для битвы.

Дел Аглиос ждал в конце строя. На развертывание ушел почти час, каждая манипула была отделена от соседних в классическом шахматном порядке. Тщательное построение проходило под защитой кавалерии, которая сосредоточила все внимание на врагах. Когда оно завершилось, Роберто проехал вдоль строя. Мимо лучников и легкой пехоты, готовых вступить в схватку. Мимо фаланги и тяжелой пехоты, чьи щиты впереди и в центре были установлены на землю, а концы сарисс длиной в двадцать футов почти терялись за пеленой дождя. Пехота атресских ал составляла левый и правый фланги, эсторийские регулярные части занимали центр.

— Мы — армия Конкорда! — Дел Аглиос знал, что речь услышат не многие, но ее содержание быстро передадут всем. — Мы — авангард. Перед нами девственная территория. И, насколько я знаю, вы после себя нигде не оставляли девственниц!

Хриплые крики и волна смеха прокатились по строю, следуя за его словами, передаваемыми по армии — манипула за манипулой. Роберто выехал в центр строя и остановился, глядя назад, поверх голов легионеров.

— Нам дали приказ. Этот год — год, когда мы нанесем решающие удары, которые поставят Цард на колени перед Богом и Адвокатом. И есть награда весомее той добычи, которую мы уже захватили. На этот раз победа будет означать, что мы все сможем вернуться домой!

Второй взрыв криков, более громких. Копья и пики стучали по обратной стороне щитов.

— Но победу надо заработать. Уважайте своего противника и сражайтесь упорно. Защищайте своих товарищей. Дисциплина. Порядок. Победа.

Они были готовы. И теперь оставалось только ждать.

И они ждали. Весь этот дождливый день, в течение которого все презрительные выкрики, ложные маневры и небольшое продвижение вперед не смогли выманить ни единого человека и ни единой стрелы со стороны цардитов, стоявших перед ними на склоне. Роберто продержал легионы в поле до раннего вечера, а когда тучи начали наконец расходиться, они ушли обратно в лагерь, двигаясь на заходящее багровое солнце.

Так прошли четыре дня. Армия Царда наблюдала демонстрируемые Конкордом силу, обученность и решимость и довольствовалась тем, что отпускала насмешки, кричала и даже пела, оставаясь в безопасности на склоне, куда, как они поняли, Роберто вести свои легионы не собирался. Дальнобойность вражеских луков и без того представляла опасность, и он не хотел усугублять ее, ведя атаку вверх по склону. Дел Аглиос уже подумывал о том, чтобы вывести баллисты перед пехотой. Такую тактику он не любил. Повозки мешали наступлению, к тому же значительно увеличивался шанс их повреждения или разрушения. Но в конце концов это могло оказаться единственным способом спровоцировать противника.