Крики в ночи
Шрифт:
— Слушайте, слушайте дальше! Мадам Сульт еще жива! — встрепенулся Люка.
— Да, мне это известно. Мне рассказала об этом киоскерша в отеле.
Люка казался разочарованным, но продолжал дальше:
— Я также выяснил, где она обитает сейчас. Не хотите ли узнать? Закажите мне еще пива, и я скажу где.
Я подозвал официанта.
Люка ухмыльнулся:
— В местечке под названием Гурдон-сюр-Луп. Километрах в тридцати пяти к северу от Понтобана, в горах. — Он потер
— Почему?
— Пустынное, безлюдное, унылое.
— Тогда почему же она там живет?
— Может, вы это и выясните?
Но опять мне пришел на ум вопрос: какое это имеет значение? Для меня, по крайней мере?
— Понимаете, старуха покинула Шенон, когда похоронили ее детей.
— Детей или ребенка? — спросил я. — Ле Брев теперь говорит, что погиб только один.
Он выглядел озадаченным:
— Во всех газетах писали, что двое. Я проверил репортажи, месье, когда писал статью.
— Верю.
Он перегнулся ко мне через стол, тяжело дыша и обливаясь потом.
— Есть одна небольшая статейка, — сказал он, — написана после сообщений о пожарах и гибели детей Сульта. В ней упоминается о скандале, связанном с вдовой. У нее был роман с доктором по имени Раймон, который лечил ее детей: те были очень нервные. Поговаривали, что они даже вроде тронулись. После смерти детей мадам Сульт, хоть и была состоятельной, стала жить как отшельница.
— А что за человек этот Раймон?
Люка лишь пожал плечами:
— Не знаю. Я рассказал все, что мне удалось выяснить.
— Но, Боже мой, старина, все это произошло более сорока лет назад. Каким образом события могли повлиять на исчезновение моих детей?
— Не знаю, — медленно произнес Люка, — но ваши дети того же пола и того же возраста, что и дети Сульта. Я имею в виду их возраст в тот год, когда они погибли.
— Когда один из них погиб…
— Хорошо. Если вам так угодно… — Он обвел взглядом кафе. — Почему бы вам не нанести визит мадам Сульт? Или еще лучше посетите доктора. Он все еще живет в Понтобане.
То же сказала и продавщица из киоска в отеле. Может, в этом что-то и есть… может быть. Я хватался за любую соломинку.
— Зачем вы говорите все это? — спросил я Люка.
Он опустил голову:
— Мне стыдно за Францию, потому что мы не можем найти ваших детей. Я помогаю вам всем, чем могу.
— Думаете, мне нужно поговорить с этой старой дамой?
— Конечно, месье. Но я бы сначала поговорил с доктором. Спросите его о детях, как они жили после войны.
Он встал и протянул руку.
— Удачи, месье.
Его рукопожатие было твердым и вселяющим уверенность.
Мы вместе вышли из кафе на солнце, в нормальную жизнь города.
— Но ведь доктор, наверное, не будет говорить об одной из своих старых пациенток?
„Особенно о любовнице“, — подумал я.
Люка почесал в паху.
— Это южная Франция, месье. Скажите ему, что вы потеряли детей в том же самом месте.
Я вернулся в гостиницу, и портье сообщил, что мне звонили. Какая-то дама. Она перезвонит.
Эстель? Может, у нее новости? Может, попросить ее поехать со мной к доктору Раймону?
— Она сказала когда? — поинтересовался я.
— Нет, месье. И не оставила имени, но не думаю, что она француженка.
Эмма? Мое сердце подпрыгнуло. Стало быть, она решила ответить на мой звонок. Затаившийся внутри ужасный страх, что если я потеряю детей, то потеряю и Эмму, стал не таким острым. Я взял, не выбирая, кое-что перекусить в ресторане и поднялся в свой номер, где и сидел в ожидании звонка.
Звонок раздался в девять часов. Сдержанное. „Алло?“
— Эмма, дорогая, где ты была?
— По поводу этого… тела, — сказала она. — Что это значит?
Ясно, что Джеральд связывался с ней.
— Это не наши дети, — сказал я. — Не волнуйся, дорогая.
— А я волнуюсь, — ответила она.
— Где ты находишься?
Она колебалась.
— У Дженни Макомбер.
— Почему ты настаивала, чтобы я не звонил?
— Мне… нужно было время… подумать.
— Эмма, я люблю тебя. Ради Бога, не отталкивай меня.
— А я и не отталкиваю, — возразила она, но прозвучало это не очень уверенно. — Почему ты не едешь домой?
— Куда? — спросил я. — К Джанни Макомбер? — Я еще не сдался.
Я рассказал ей про то, что раскопал Люка о войне и о Сультах.
— Это просто предлог, — сказала Эмма. — Предлог для того, чтобы остаться там.
— Чтобы мне что?
— Чтобы ты оставался там, подальше от меня.
— О чем ты, черт возьми? Ты не хочешь выяснить, что случилось с Сюзи и Мартином?
— Я не уверена, что ты помогаешь этому, увлекаясь какой-то сорокалетней потаскухой.
Пропасть между нами увеличилась еще больше. Но если я вернусь, узнаем ли мы вообще чего-нибудь? Ничего. Кроме того немногого, что всплыло из наспех проведенного расследования понтобанской полиции. Я не хотел сдаться так просто и так ей и сказал.
— Кто-нибудь помогает тебе?
— Старший инспектор Ле Брев.
— Я имею в виду, кроме полиции?
— Журналист по имени Шарль Люка. Работает на газетный синдикат в Марселе.
— Кто еще?
— Что значит „кто еще“?
— Женщина, которая возила нас в Понтобан, Эстель какая-то?