Криминальная армалогия

Корецкий Данил Аркадьевич

Во время участия советского воинского контингента в афганской войне, противопехотные ручные гранаты дистанционного действия «Ф-1», предназначенные для поражения живой силы противника на расстоянии путем метания на дистанцию 35- 45 метров, использовались нестандартным образом: граната с извлеченной чекой помещалась в стакан, который удерживал предохранительную скобу. Такая конструкция называлась «афганский тюльпан» и повышала эффективность «Ф-1» при ведении боевых действий в горах. Время горения замедлителя запала гранаты составляет 3,2 – 4,2 секунды, однако помещенная в стакан граната могла находиться в полете большее время, а значит пролететь и 100, и 200 метров, взрываясь только тогда, когда стакан разбивался о землю в непосредственной близости

от противника. Необычный способ приняли на вооружение и специальные подразделения при проведении разведывательно-диверсионных операций: «афганский тюльпан», поставленный на (под) дверь, либо замаскированный в густой растительности, превращался в мину-ловушку.

Впоследствии гранату в стакане стали использовать в криминальных целях. Преступник, захвативший заложников в детской поликлинике во Владикавказе и вынудивший местную милицию выплатить ему три миллиона рублей, держал «афганский тюльпан» в руке для гарантии собственной безопасности: если бы его застрелили, от взрыва неминуемо пострадали бы заложники. Террорист Идиев, захвативший рейсовый автобус Невинномысск-Ставрополь с 35 пассажирами, также использовал гранату «Ф-1», вставленную в стеклянный стакан.

Другим способом нетипичного использования в Афганистане ручных гранат было превращение их в противопехотные мины путем установки «на растяжку». Впоследствии «растяжки» получили широкое распространение в чеченской войне, а затем преступники стали использовать их и в мирных городах России для покушений на жизнь руководителей органов власти и иных лиц. Наиболее известные криминальные приемы: гранату привязывают к дверной ручке, а кольцо чеки – к косяку, взрыв происходит при открывании двери. Либо гранату закрепляют под днищем автомобиля, а кольцо привязывают к карданному валу, после начала движения происходит взрыв.

Так произошла трансформация тактики военного использования определенного вида оружия в специфический способ совершения преступлений. В основе этого процесса, во-первых, перемещение бывших военнослужащих в преступную среду и использование ими индивидуального боевого опыта. Во-вторых, имеет место восприятие криминальной средой социального опыта военнослужащих, когда соответствующие знания передаются лицами, имеющими боевой опыт в форме прямого обучения или передачи специальной информации без определенного умысла – в форме рассказов о боевых действиях и т. п.

Недавно пресса сообщила о более примитивном, но не менее действенном, варианте «афганского тюльпана», который в настоящее время используется талибами: граната «Ф-1» с предварительно выдернутым кольцом высушивается в глине, незаметный сухой комок ждет на земле неосторожного прохожего и взрывается под ногами. Восприятие этого сообщения в криминальных кругах вполне способно привести к использованию импровизированных мин и в наших условиях, особенно в сельской местности, на пляжах, приусадебных участках и т. п.

Однако, сама по себе утечка информации о возможностях «афганского тюльпана» и «растяжек» не могла бы воплотиться в конкретные способы совершения преступлений без криминологически значимых обстоятельств, характеризующих изменение криминологической ситуации в стране. И именно резкого ослабления социального, правового и ведомственного контроля за оборотом оружия, вследствие чего произошло массовое вовлечение содержимого армейских арсеналов в нелегальный оборот.

Военно-технические (а применительно к криминальному способу использования – криминалистические) характеристики ручных гранат – массовое производство, простота конструкции, разовый характер использования, отсутствие идентификационных номеров, относительная легкость списания,- обусловили рост числа их хищений, широкое распространение на «черном» оружейном рынки и низкую, по сравнению с другими видами оружия цену. Столь удачное соединение криминологических и криминалистических детерминационных факторов позволило преступникам применять доступные и не требующие специальной подготовки для обращения

с ними гранаты вместо сложных, дорогих и менее распространенных охранных устройств. Более того, распространенность и доступность гранат привели к тому, что они попадают в руки социально неадаптированных личностей, алкоголиков и наркоманов, в результате чего все чаще используются при совершении хулиганств, бытовых преступлю ний и даже самоубийств.

Так, ранее четырежды судимый за кражи, злостное хулиганство и незаконное хранение оружия Мищенко, не имеющий опрвдо ленного места жительства и ночующий в люке теплотрассы, незаконно приобрел и хранил гранату «Ф-1» и обрез двуствольного ружья. При задержании за совершенное в пьяном виде хулигане т во оружие было у него изъято. Дважды судимый за кражи Моисеев, находясь в нетрезвом виде, во время ссоры с сожительница Петренко Т. Д. и ее сыном Петренко И. П., бросил в них незаконно хранимую гранату «Ф-1», взрыв которой причинил Петренко И, тяжкие телесные повреждения. Пенсионер Лушников подорвал гранатой «РГД-5» автомашину, неосновательно заехавшую ни территорию дачного поселка. Для покушения на сожительницу 30-летний житель города Сальска Ростовской области вмонтировал в игрушечную собаку гранату «РГД-5» и передал предполагаемой жертве через ее сослуживицу, которая вследствие своего любопытства и пострадала при взрыве. Сорокапятилетний сторож дачного участка на почве житейской неустроенности напился и подорвал себя гранатой РГД-5.

Вполне понятно, что столь широкое распространение в криминальном обороте гранат представляет большую общественную опасность и характеризует неблагополучие современной криминологической ситуации в стране.

При этом то, что касается внешней стороны механизма совершения преступления: совокупности приемов обращения с гранатой, особенностей ее установки, типичного процесса поражающего воздействия, следов взрыва и материальной картины его последствий,- относится к криминалистической характеристике. Внутренняя составляющая механизма преступления, включающая в себя специальные познания, навыки и умения преступника, его мотивацию выбора именно данного способа преступного посягательства,- относится к криминологической характеристике преступления.

Запатентованные в начале XX века устройства, ограничивающие звук и пламя от выстрела – «глушители» первыми начали использовать охотники. Тактика ведения боевых действий, не предусматривающая скрытого уничтожения живой силы противника на малых дистанциях не требовала глушителей в армии. Однако необходимость проведения диверсионных акций привела к постановке в начале 40-х годов приборов бесшумной стрельбы на вооружение советских спецподразделений. После окончания второй мировой войны бесшумное оружие сохранилось лишь на вооружении спецслужб и все, что было связано с его использованием и совершенствованием, носило гриф секретности.

Изменение криминологической ситуации в начале 90-х годов, беспрецедентный рост вооруженной преступности и деструктивные обстоятельства, о которых говорилось выше, обусловили вовлечение в криминальный оборот специального боевого оружия и связанных с ним знаний. Штатные винтовки и пистолеты для бесшумной стрельбы стали использоваться при совершении высококвалифицированных заказных убийств. В преступлениях не столь высокого уровня все чаще фигурируют самодельные глушители.

Столь ярко выраженный элемент криминологической и криминалистической характеристики преступления, как наличие на незаконно хранимом оружии глушителя, является обстоятельством, резко изменяющего качественную оценку деяния. Оружие с глушителем не предназначено для самозащиты, не характерно для коллекционного хранения, нет таких устройств и на оставшихся в некоторых семьях и переходящих из поколения в поколение трофеях второй мировой войны. Хранение его свидетельствует об умысле на совершение тяжких посягательств узкоцелевой направленности – связанных с убийством в условиях скрытности, и не только об умысле, но и о реальном приготовлении к ним.