Криминальное наследство
Шрифт:
— Этот старый лгун Голдин тоже наверняка знает… Вряд ли Январев, будучи клиентом банка, там вообще не появлялся! А если появлялся — вряд ли как обычный клиент: по старой памяти наверняка по начальственным кабинетам шлялся… И что? Не мог же Голдин с ним не сталкиваться! А тем не менее брешет, что много лет в глаза не видел…
— Ну ты ж говорил уже, что вдовушка — сама искренность и чуть ли не ангел. Ей-то какой смысл врать?..
— Я не ее имел в виду, а этих «домашних», — буркнул Олег. И поспешно спросил: — Во сколько думаешь выехать?
— А вот мы сейчас с ней созвонимся и выясним,
Что касается активного каникулярного отдыха работников правоохранительных органов, Савва Васильевич Алексеев был не совсем прав: заступивший на дежурство через два дня после новогодней ночи Александр Борисович Турецкий, к своему немалому удовлетворению, обнаружил у себя на столе факс, присланный Вячеславом Ивановичем еще накануне: видимо, предыдущий дежурный позаботился положить его адресату, открыв для этого его кабинет.
Удивительное дело, но Турецкий, традиционно присоединявшийся к слаженному хору своих коллег, жалующихся на перегруженность и отсутствие праздников «как у людей», к концу второго дня в кругу семьи ощутил зверскую тоску по любимой работе. И как он ни убеждал себя, что это ненормально, ничего не помогало: ощущение комфорта пришло к нему исключительно в стенах родного кабинета. А если учесть наличие Славкиного факса длиной не менее полутора метров, похоже, и тому каникулы успели стать поперек горла.
Чтобы убедиться в этом, Александр, недолго думая, набрал рабочий номер Грязнова и буквально через минуту понял наконец, что€ такое пресловутое «чувство глубокого удовлетворения», когда по ту сторону провода послышался знакомый Славкин басок.
— Ха! — сказал Александр Борисович. — Только не говори, что и у тебя сегодня дежурство по графику!
— По графику было вчера, — не стал отпираться Вячеслав Иванович. — Ну и что?.. Это вы, женатики, обязаны хотя бы изредка делить с супругами тяжесть семейных забот. А вот мы, молодые-холостые… Короче, Сань, сдохнуть можно от тоски из-за этих каникул! Ты мой факс получил?
Прежде чем ответить, Турецкий понимающе хихикнул:
— Получил, но еще не смотрел… А что так мало-то? И двух метров не наберется! Выписки, что ли, сделал?
— Ну да… Я так понял, что тебя в первую очередь интересует связь между Суриным и Январевым, а это у нас самый ясный момент из всех: в документах — посмотришь по факсу — указано, что изначальный капитал при создании банка «Континент-трасс» взят из воровского общака, на котором в тот момент как раз и сидел Январев. Это, как я и указал в факсе, чуть ли не единственная частная следственная версия по делу Январева, которая полностью доказана!
— Агентура?
— В том числе и агентура. Не мог же я тебе переслать все дело? Если нужны детали, принесу, когда скажешь, конечно, но…
— Да нет, пока не надо, Слав. Пока и твоего факса хватит, но попозже наверняка понадобится, — улыбнулся Турецкий, почуяв недовольство в голосе друга, и тут же слегка поменял тему: — Ну а что относительно самого Январева? Так глухо?..
— Глухо, — вздохнул Вячеслав Иванович. — Мы с Яковлевым всю агентуру на ноги поставили, Галинка Романова ухитрилась «жучок» к его любимой родственнице в телефон впаять…
— «Жучок», говоришь? — заинтересовался Александр Борисович. — А что за родственница, если не секрет?
— Младшая сестрица… Он ее, после того как родители их самым пошлым образом спились, с десяти девушкиных лет воспитывал самолично, сейчас Екатерине Константиновне двадцать девять… Собственно говоря, других родичей у Январева нет вообще.
— И что, он ей не звонит?
— Ну как же? Звонит, чтоб ему пусто было… Из разных автоматов и соответственно из разных концов Москвы и Подмосковья сцапать, как ты понимаешь, не удалось ни разу… Этот гад даже пальчики свои на аппаратах спокойно оставляет, словно издевается… Так-то вот.
— А наружку за сестрицей пробовали установить?
— Спрашиваешь!.. — почти обиделся Вячеслав Иванович. — Яковлев-старший лучших оперов к ней приставил в две смены. Потом я его Вовку подключил, когда у тех срок слежки официальный истек… Сейчас за ней тоже мои наблюдают, можно сказать, день и ночь… Мы ж над этим делом совместно с МУРом работаем… Как понимаешь, пока что ничего существенного не наработали.
— Интересно… — пробормотал Александр Борисович. — Интересно…
— Не вижу ничего интересного, — возразил Вячеслав Иванович. — Или у тебя есть свеженькие идеи в этой связи?
— Очень может быть! — усмехнулся Саша. — Но вначале, уж извини, я все-таки изучу твой факс. Если хочешь, приезжай часикам к двум-трем, шампанского не обещаю, а коньячок точно найдется… Пока!
Суринский белокаменный дворец произвел на Алексеева примерно то же впечатление, что и на Олега.
— Вот ни хрена себе! — выдал он, с изумлением оглядывая крыльцо с портиком и колоннами. — Это ж какие деньжищи нужны, чтобы эдакое чудовище отгрохать?!
— А то! — поддакнул капитан. — Наверняка хватило бы на бюджет какого-нибудь небольшого государства… Ладно, пошли, ты еще внутри его не видел. Банкрот называется!..
На этот раз двери им открыл охранник в обыкновенном камуфляже, на поясе висела кобура. Следователь покосился на оружие, но от вопросов воздержался: наверняка разрешение у охранника имелось.
Провели их в гостиную, но не ту, что располагалась справа по коридору, а в левую, впрочем бывшую точной копией первой — с той разницей, что и ковер, и прочая отделка здесь оказались не синие, а глубокого винно-красного цвета, а на стойке бара стояла небольшая серебристая елочка. Хозяйка дома находилась уже здесь — в ожидании незваных гостей, встретиться с которыми согласилась не слишком охотно. Никаких воздушных одеяний на Ларисе Сергеевне не было, напротив, строгий черный костюм, зато длина юбки позволяла по достоинству оценить идеальной формы ножки вдовы, затянутые в тонкие черные колготки. Аккуратно причесанные кудри она собрала в тяжелый узел, заколов его сразу двумя черепаховыми гребнями. Словом, с точки зрения Олега, Лариса Сурина сегодня, несмотря на так и не исчезнувшую бледность, выглядела еще красивее, чем в прошлый раз… И гораздо сдержаннее: во всяком случае, на вопросы, задавал которые исключительно Алексеев, отвечала коротко.