Криминальные каникулы
Шрифт:
Купаться мы не стали, времени было мало, но по колени в воду, уж конечно, залезли. Самое странное, что в этом месте Иордан больше всего смахивает на какую-нибудь подмосковную речку. Так, бежит себе тихая речка среди тенистых берегов…
Ярденит был последним пунктом нашей экскурсии, и, сказать по правде, сил уже ни на какие впечатления не оставалось. Мы едва влезли в автобус. Посмотрев на остальных экскурсантов, мы поняли, что и они точно в таком же состоянии. Экскурсовод наш тоже притомился и на обратном пути только рассказывал что-то про гору
Под конец мы просто заснули.
В Тель-Авиве нас встречали Женя с Володей. И только тут мы обе вспомнили про Вальчика. Интересно, как Володя справился с поручением?
— Женя, ты знаешь что такое трансфигурация?
— Трансфигурация? А в каком контексте?
— Понимаешь, экскурсовод наш говорил про гору Тавор…
Женя расхохоталась.
— Это, девочки, просто Преображение.
Глава VIII ПОСЛЕ ЭКСКУРСИИ
Дома нас ждал горячий ужин. — Еще бы, ведь бедные девочки весь день питались всухомятку! — передразнивая Женю, ржал Володька.
Нам никак не удавалось спросить его о Вальчике и Арье. Он понимал наше нетерпение и был страшно доволен. Наконец Женя на минутку вышла из кухни.
— Ну что? Видел их? Записал? — накинулись мы на него.
— Видел. Записал. После ужина мать за работу сядет, тогда и… Но тут вернулась Женя.
— О чем это вы тут шепчетесь?
— Да мы не шепчемся, просто от усталости еле языками ворочаем, — нашлась Матильда.
После ужина мы заявили, что хотим посмотреть телевизор — узнать, как там дела в России. В Израиле все эмигранты смотрят 1-й и 2-й каналы нашего телевидения. Разумеется, ничего мы смотреть не собирались. Володька включил телевизор и под шумок увел нас на балкон.
— Давай, рассказывай! — шепотом потребовала я.
— Погоди, вот сяду поудобнее.
— Володька!
— Хорошо, слушайте сюда! Пришел я в это кафе, смотрю, ваших фигурантов пока нет. Ну, я решил покрутиться там, но садиться не стал, а то мало ли где они сядут, и что ж, мне при них пересаживаться? Я занял позицию неподалеку. Вскоре, смотрю — идет ваш Вальчик, я его сразу узнал, вы здорово его описали, и тут же, чуть ли не бегом, появился Арье. Точно, на Юрского смахивает. Они сели за столик, да и я тут как тут, за соседним пристроился и сумку открытую с диктофоном на стул бросил. Он у меня сам от голоса включается. А еще я этот стул как можно ближе к ним придвинул. Они на меня ноль внимания.
— Ну, включай скорей! — потребовала я.
— Минутку, бабы!
Володька с гордостью вытащил из кармана диктофон. И тут же на балконе раздался негромкий, но противный голос Вальчика.
— .О я подумал, что ты деру дал. Чего молчишь?
— А чего говорить, — каким-то бесцветным голосом произнес Арье. — Пока что мое дело слушать, что
— Золотой, у тебя в Москве кто-нибудь остался?
— В каком смысле? '
— В прямом. Ну, родственники или дружки.
— Да я вообще не из Москвы, я из Загорска.
— Какая, блин, разница!
— Нет, в Загорске никого у меня не осталось, разве что соседи, антисемиты окаянные. А что?
— А в Москве у тебя кто есть?
— Тебе-то зачем знать?
— Раз спрашиваю, значит, надо.
— Не твое дело!
— Не зарывайся, Арье, я с тобой шутки шутить не стану. А, понял, ты, блин, думаешь, я на твою родню давить собираюсь? Ни хрена! Я просто хочу, чтобы ты съездил в Москву, с близкими повидаться, и, заметь, за мой счет!
— С какой стати?
— Про это потом. А пока скажи, у тебя двойное гражданство?
— Нет, я ведь здесь уже девятый год, а тогда еще гражданство не сохранялось.
— Это мне дороже обойдется, ну да где наша не пропадала!
— Валентин, не темни! Я тебе не мальчик.
— Но ты мне и не девочка, и цацкаться я с тобой не собираюсь. Ты мне должен?
— Должен. Но срок…
— Знаю, срок не вышел. А я, блин, добрый: и долг тебе прощу, и в Москву на халяву прокатишься.
— Ишь какой ты щедрый! Как бы мне от твоей щедрости копыта не отбросить. И это еще в лучшем случае!
— Да ты что, Арье? Дело-то пустяшное. Тут пять дней назад Томка моя свою подружку на то же дело наладила, уж совсем не баба, а труха одна, и то отлично справилась. Она мне тоже должна была, я ей за это полдолга скостил, на обратном пути еще кое-чего ей вручу, и привет, гуляй, Вася! У нее тут брат, ей бы век денег на такую поездку не скопить, а тут пожалте — на халяву! А тебе кисло, что ли, в Москву прокатиться?
— Некогда мне кататься, у меня дело свое!
— Да куда оно, блин, денется, коли ты на пару дней на неисторическую родину смотаешься?
— Слушай, Валентин, если я через неделю тебе весь долг отдам, ты от меня отвяжешься?
— Через неделю? Не пойдет! Крайний срок — послезавтра! Послезавтра не отдашь, тогда либо в Москву поедешь, либо… Ну, ты меня знаешь.
— Я тебя знаю. Но так дела не делают!
— Он меня, блин, еще учить будет! Может, у вас, у жидов, так дела не делают, а у нас…
— А что ж ты здесь, среди жидов, время тратишь?
— Это мое дело. Короче — послезавтра в это же время на этом месте ты мне отдаешь бабки или во вторник улетишь в Москву.
— Послезавтра — суббота. Тут закрыто будет.
— Лады! Тогда в семь тридцать вечера. Все уже откроется. Придется потратить вечер на тебя, жидовская морда! Все равно никуда ты от меня не денешься! Все, пока, золотой!
— Знал я, что ты сволочь, но чтоб такая… Фашистюга!
— Я этого не слышал. Чего сидишь? Беги денежки собирать! — гнусно заржал Валь-чик.
На этом запись обрывалась.
— И что дальше? — спросила Матильда.
— А дальше они разошлись. Так я и знал, что не надо с вами связываться!