Криминальные повести
Шрифт:
Если муж и хотел возразить, то не успел этого сделать. Лариса быстренько выдернула руку и застучала по асфальту каблучками изящных лодочек. На повороте она обернулась и приветливо помахала на прощание. Широков мог поклясться, что смотрела женщина при этом на него.
– Симпатичное местечко! – воскликнул Михаил Германович, усаживаясь на скамейку и осматриваясь. Он снял шляпу и аккуратно положил рядом на сидение. – Мы нарушили ваше уединение?
– Никоим образом! Общение интереснее чтения, – так говорит один мой знакомый.
– Я, грешным делом, предпочитаю хорошие книги.
– Увы, а мне, зачастую, не хватает на книги времени!
– Где трудитесь?
– В профсоюзах, – бойко отрапортовал Станислав, помятуя о достигнутой с Медведевым договоренности.
– Да, в нынешней политической обстановке это, должно быть, хлопотно. Вот раньше…
Мокшанский вздохнул и откинулся на спинку скамьи, заложив ногу на ногу. Он снял темные очки, демонстрируя моложавое, с аристократическими чертами лицо.
– А вы где, если не секрет?
– Помилуй Бог, какие теперь секреты? Я – коммерческий директор довольно крупного по нашим меркам государственного предприятия во Владимире.
– Так это от меня всего в пяти часах езды на машине!
– Земляки, стало быть? – усмехнулся Михаил Германович, помахивая носком дорогих модельных туфель.
Разговор некоторое время крутился вокруг производственно-бытовых тем, когда Мокшанский неожиданно сменил направление.
– Вы женаты?
– Женат.
– Есть дети?
– Пока нет…
– А я уже второй раз… Угораздило!
Широков внимательно посмотрел на помрачневшего собеседника.
– Да-да, молодой человек! – продолжал тот, смежив веки. – Конечно, она – красавица! Многие мне могут позавидовать… Но! Лариса молода – это хорошо, а я – стар… Вот что плохо!
– Десять-пятнадцать лет – не такая уж большая разница, – осторожно заметил Станислав.
– Десять?! – воскликнул Мокшанский, встрепенувшись. – Вы серьезно?
– Конечно!
– Между нами почти четверть века!
Его живые карие глаза насмешливо смотрели на Широкова.
– Неужели вам пятьдесят? – не поверил тот.
– Через год будет! А Ларисе, заметьте, только двадцать шесть. Всего на год старше моей дочери от первого брака! Да вы ее видели: Вероникой зовут – они с мужем живут в соседней с нашей комнате!
– Хотел бы я в вашем возрасте так выглядеть! Слушайте, что во всем этом плохого? Я понимаю, противно смотреть на полуразвалившегося старика, повисшего на молоденькой девчонке! Но здесь – другое дело. Вы вдвоём прекрасно смотритесь! Плюньте в того, кто скажет обратное!
– Спасибо, молодой человек, – рассмеялся Михаил Германович, сверкнув золотыми коронками. – Вы, образно говоря, пролили бальзам на мою рану!
И внезапно серьезным тоном добавил:
– Но все-таки вы меня не поняли…
Его холеная рука с массивным перстнем накрыла кисть Широкова и слегка пожала ее.
– Никому не советую идти по моим стопам!
С этими словами Мокшанский поднялся и побрел по аллее. На том же месте, где махнула рукой Лариса, Михаил Германович подобрался, расправил плечи и бодро крикнул:
– Не опоздайте на концерт!
Станиславу послышалась в его голосе насмешка…
Глава 2.
Весенний
Широков усмехнулся и отошел от окна. Подсмотренная сценка напоминала вчерашний разговор с Мокшанским за пару часов до концерта.
«Действительно, интересная у мужика ситуация: жена и дочь по сути дела ровесницы… С ума сойти! Вот так выйдешь с двумя красотками прогуляться по родному городу – потом пересудов не оберешься! Хоть таблички вешай: кто есть кто!»
Он представил себя на месте Михаила Германовича и еще раз посочувствовал человеку.
Концерт, как и ожидалось, оказался стоящим. Артисты работали от души и без намека на халтуру. Широков с Медведевым до глубокой ночи делились впечатлениями и дружно проспали завтрак. Пришлось довольствоваться скудными домашними припасами, чтобы хоть притупить чувство голода.
Между тем бешеная пляска дождя за окном пошла на убыль. Послышалось шлепанье ног по лужам – это самые нетерпеливые покидали укрытия. Станислав только принялся размышлять, чем бы занять свободный от процедур воскресный день, как в дверь деликатно постучали.
Ваня Медведев и так-то внешне не оправдывал серьезной фамилии, а сейчас вообще походил на мокрого бездомного котенка, нервно переступающего сырыми лапами на соломенном коврике у двери. С кончиков унылых пшеничных усов одна за другой сорвались две дождевые капли.
– Бр-р! – брезгливо пробормотал Ваня, ощупывая набухший от воды тренировочный костюм и не решаясь ступить на блестящий паркет.
– Чего уж там, входи! – подбодрил Широков.
– Вот погодка, мать ее… Только пристроился на пирсе с рыбаками, а тут – на тебе! И сразу – до нитки…
Он стянул с себя всю одежду, продолжая чертыхаться, и принялся энергично растираться огромным махровым полотенцем. Когда Медведев повернулся спиной, Широков сперва нахмурился, не веря своим глазам, а потом неожиданно расхохотался. Ваня удивленно глянул через плечо на соседа, который уже корчился на кровати от смеха, тыкая пальцем куда-то вниз. Наконец, Станислав выдавил между приступами: