Криминальные прогулки
Шрифт:
– Ну да.
– Вот едрить твою налево…
Взлохмаченный вид Андрея Петровича выдавал его крайнюю обеспокоенность, но Витя никак не мог понять чем.
– Ты ее грохнул? – спросил Андрей Петрович. И в глазах его мелькнул страх.
Витя понял, что сейчас ему влетит. Владельцев автомобилей он обязан был убивать сразу же по прибытии в ангар. Неизвестно каким образом, но Андрей Петрович учуял, что эта молодая баба жива, и теперь, наверное, боится, что… что… А чего он, собственно, боится-то? Она же в подвале! Но все равно. Лучше не рисковать. Лучше соврать, что она мертва.
– Грохнул! –
Однако вышло это у него как-то неуверенно, и глаза его почему-то забегали, стараясь не столкнуться с глазами Андрея Петровича.
А тот, напротив, ловил Витин взгляд, чтобы все-таки прочитать в нем правду:
– Грохнул? А ну посмотри на меня! Грохнул или нет?
И Витя сдался.
– Нет… – пробормотал он, ожидая теперь страшной кары за свой нарушивший все договоренности проступок.
Но – странное дело – услышав это «нет», Андрей Петрович облегченно вздохнул и как бы посветлел ликом:
– Фу ты…
Витя удивленно уставился на него.
Но тут Андрей Петрович снова напрягся:
– Ну и где она сейчас?
– В подвале сидит… – признался Витя.
Он подумал, что Андрей Петрович начнет теперь выяснять, какого хрена Витя посадил эту бабу в подвал, а Вите очень, ну просто очень-очень не хотелось открывать ему свой план, и он начал лихорадочно соображать, что бы такое соврать, какое бы объяснение придумать своему поступку… «Ну вот для чего ее еще можно… ну вот для чего…» – соображал он. Но Андрея Петровича почему-то совершенно не заинтересовали мотивы Витиного фортеля. Его занимало нечто совсем другое, и он не хотел тратить время на выяснение деталей.
– Значит, говоришь, она без сознания была? – спросил Андрей Петрович.
– Без сознания.
– И не видела, куда ты ее привез?
– Не-а.
– Та-ак… – Шеф достал из кармана рубашки носовой платок и протер им вспотевшую шею. – Это уже лучше…
Его лицо находилось в постоянном движении – то лоб наморщится, то глаз сощурится, то губа дернется, то ноздри шевельнутся. По этим признакам Витя, который достаточно хорошо уже знал Андрея Петровича, заключил, что шеф в настоящий момент тщательно что-то обдумывает. В такие минуты ему лучше было не мешать. И как ни тяготила Витю неизвестность исхода этой ситуации, он не торопил Андрея Петровича вопросами типа: «А в чем дело-то? Что вас так беспокоит-то?» Ну его… Витя стоял молча, непроизвольно вытянув руки по швам, как стоит перед офицером провинившийся солдат, ожидая, сколько нарядов вне очереди тот ему влепит.
А может, и не влепит. Шефа что-то не поймешь. То он напрягается, то расслабляется, то снова вон… вон-вон – ноздря шевельнулась, ну и к чему это – к добру или не к добру?…
И тут все прояснилось.
– Ты вот что… – Андрей Петрович подался чуть вперед и даже дотронулся кончиками пальцев до Витиного плеча. Мягко дотронулся и тон взял тоже мягкий, почти вкрадчивый. – Ты бабу эту назад отправь…
– Как – назад?… – опешил Витя.
– А так. Посади ее в ее же машину да отвези. На то самое место, где вы встречались.
Витя
– Так она ж обо всем расскажет!
Андрей Петрович вздохнул и вздохом этим словно бы досаду выразил: «Экий ты, Витя, глупый!» Покачал головой, а затем все тем же тоном продолжил:
– А о чем – обо всем-то? Куда ее везли – того она не помнит. Или помнит? – снова с пристрастием глянул он в Витины глаза, мгновенно поменяв интонацию на подозрительную.
– Да не помнит! – уже почти раздраженно воскликнул Витя. – Откуда ей помнить-то! Я ж говорю – бессознательную я ее…
– Ну хорошо, хорошо! – перебил его шеф. Он одернул пиджак, потом второй раз вытер платком шею и опять стал сама вкрадчивость:
– Ты сделай так… – Он чуть задумался, очевидно, прокручивая в голове различные варианты Витиных действий, и, выбрав самый, на его взгляд, подходящий, сказал: – Ты ей глаза завяжи, в машину посади да отвези. Вот!
Витя остался недоволен таким указанием:
– А если она убежит по дороге? Или заорет в окно?
Андрей Петрович пару раз моргнул, оценивая серьезность возражения, и понял, что – да, здесь Витя прав… Но тут что-то закипело в нем, и, пытаясь побыстрее обойти возникшее препятствие, он махнул рукой и выпалил с той бесшабашностью, какую обычно допускают, когда недостаточно хорошо продумывают свои слова:
– Ну тогда ты ей перед выездом снова по голове дай, чтоб сознание потеряла… – Тут шеф осекся и испуганно поправился: – Ой нет, нет, по голове не надо, ни в коем случае не надо! Надо, чтоб без вреда для здоровья… – Он опять что-то прикинул про себя и решительно заявил: – Ты ей снотворного какого-нибудь вколи. Только разумную дозу – чтоб уснула, но ласты не склеила. И спящую отвези. А сам назад. Понял?
«Ни хрена я не понял!» – подумал Витя, но не решился сказать этого вслух и только осведомился:
– А для чего все это нужно-то?
Тут весь запас мягкости и вкрадчивости у Андрея Петровича кончился, и он довольно резко бросил:
– Не твое дело! Твое дело – отвезти! И без вопросов! Я тебе за это деньги плачу! – Тут он запнулся, вспомнив, что платит Вите деньги вовсе не за это, но уже в следующую секунду решил внести некоторые коррективы в действующий между ними прейскурант: – За то, что отвезешь эту бабу обратно, получишь ту же самую штуку баксов! – Шеф подумал еще немного и отчего-то совсем уж расщедрился: – Даже две! Две штуки баксов получишь!
«Ни хрена себе!» – подумал Витя.
– Ну что? – Андрей Петрович был в нетерпении. – Сделаешь?
«Но как же мой план?» – сверкнуло в голове у Вити. И сверкнуло так ярко, будто взлетевшая петарда рассыпалась, и сквозь Витины зрачки эти разноцветные искры заметил внимательно смотревший в его глаза шеф.
– Что такое? – спросил он, грозно надвинувшись на Витю. – Что такое, а?
Витя даже попятился под напором Андрея Петровича, но салют недовольства в его голове не утихал. «Как же теперь мой план-то? Как же?» – в отчаянии думал он. Однако когда Андрей Петрович вплотную прижал его к фонтану, так что брызги стали колоть спину, и совсем уж страшно протянул очередное свое «Что-о тако-ое, а-а-а?!», Витя решил выбросить белый флаг: