Криминальные сюжеты. Выпуск 1
Шрифт:
У народа к Павлу не было ни любви, ни ненависти. В судебных делах павловского времени встречаются, впрочем, отзывы об императоре весьма непочтительные. Мужички именовали его то «плешивым дураком», то «курносым царишкой», то, наконец, почему-то «гузно-блудом».
Правовое и хозяйственное положение крестьян при Павле почти не изменилось по сравнению с екатерининской эпохой, и естественно, что средняя крестьянская масса не почувствовала вовсе этого четырехлетнего царствования. И смерть Павла не произвела на большинство
Зато те мужики, которые склонны были к религиозным вопросам и размышляли на религиозные темы, по-своему поняли духовное лицо Павла. Несмотря на то, что Павел проявил некоторую терпимость к раскольникам, их отзывы об императоре дышат гневной непримиримостью. «Тот, кто царствует, рожден не от христианской крови, а от антихриста», «царь Павел — настоящий дьявол», «император наш воистину антихрист»…
Политика.
Джон Кризи.
ГНЕЗДО ПРЕДАТЕЛЕЙ
Глава первая. НЕИЗВЕСТНЫЙ
Девочка спала. Ее волосы, темные и длинные, рассыпались по бледному личику и подушке. Дыхание было ровным и легким. Рядом лежал мохнатый медвежонок, девочка зажала его в руке, словно даже во сне находила в нем успокоение. У окна стояла большая плетеная корзина с откинутой крышкой, в нее были свалены маленькие и большие куклы, игрушечные зверята. С корзины свисала лесенка с Белоснежкой и семью гномами. — Соня, казалось, готов был спрыгнуть с нижней ступеньки на бледнорозовый ковер. Лучи утренней зари проникали в комнату, освещая детскую кроватку.
В соседней комнате спал мужчина, он негромко и мерно похрапывал, и лишь это нарушало тишину.
Но вот щелкнул замок. Звук был довольно резким, но девочка не проснулась, и храп не прекратился.
Потом заскрипела лестница. И это не потревожило спящих.
Дверь в детскую была приоткрыта, спальня мужчины находилась напротив, по другую сторону узкой площадки.
Легкая тень появилась на пороге детской, дверь стала открываться. В этот момент что-то опустилось с притолока и плавно закачалось с легким жужжанием. Раздался глухой вскрик. Но и он не разбудил спящих.
Проникший в дом незнакомец — молодой широкоплечий брюнет небольшого роста — отпрянул, когда закачалась игрушка — крохотная фигурка с парашютом, закрепленная над дверью словно для охраны ребенка.
Придерживая дверь рукой, неизвестный заглянул в детскую. Несколько мгновений он не спускал глаз с ребенка. Улыбка пробежала по его жесткому лицу.
Потом он прикрыл дверь и пересек площадку. Дверь в спальню тоже была приоткрыта. Незнакомцу понадобилось открывать ее, он проскользнул боком.
Войдя в комнату, он остановился на расстоянии пяти-шести шагов от спящего, который лежал лицом к двери.
В глазах неизвестного
Неизвестный шагнул еще ближе и вынул из кармана нож с коротким, широким лезвием, на котором яркой вспышкой отразился луч света, проникший сквозь незанавешенное окно.
Незнакомец долго стоял в волнении у самой кровати, не решаясь совершить преднамеренное.
Спящий пошевелился, откинул голову.
Где-то недалеко пробили церковные часы. Три… четыре… пять… шесть.
Мимо, громко урча, проехал автомобиль. Спящий снова пошевелился. С улицы донесся звук хлопнувшей двери. Словно сигналом послужил он для неизвестного с ножом. Он нанес удар.
— Папа! — позвала девочка.
Ответа не было.
— Папа! — снова позвала она, и опять ответа не последовало.
Девочка откинулась на подушку и стала глядеть в окно с тем напряжением воли, на какое способен восьмилетний ребенок.
В окне показался воробышек. Девочка не шевелилась, задерживая дыхание до тех пор, пока проехавшая машина не вспугнула птичку.
Девочка откинула одеяло и на цыпочках подбежала к окну; рост позволял ей выглядывать наружу, не становясь на носки. Стайка воробьев и дроздов сидела на лужайке перед их домом, выклевывая семена, которые отец посеял лишь накануне.
Она наблюдала привычную для нее картину. Этот северо-западный пригород Лондона, застроенный так, что каждый современный дом окружен большим садом, был привлекателен. Перед каждым домом — лужайка, и каждую из них окружала тщательно подстриженная живая изгородь.
Это Садовый пригород Хэллоуз Энд.
В конце улицы показался почтальон на велосипеде. Затем молочник в белой фуражке и серой блузе, он свернул на дорожку к одному из домов. А вон прехорошенькая девушка с сумкой через плечо перешла дорогу и опустила газеты в почтовый ящик.
Скоро девочке надоело смотреть на улицу, она повернулась к двери и неуверенно протянула:
— Па-па!
Папа всегда говорил, что хорошо бы ей привыкнуть быть одной и ничего не бояться.
В это чудесное солнечное утро ничто, казалось, не могло напугать ее. Тут она заметила, что с гвоздика слетел парашютист.
— О-о-о! — вскрикнула расстроенная девочка и опустилась на колени.
Она подняла парашютиста, маленькую пластмассовую фигурку, и стала ласкать, поглаживая.
Потом девочка взглянула наверх.
Она не могла достать до гвоздика на притолоке, куда отец каждый вечер вешал игрушку, и никогда ей так не хотелось достать до него, как сейчас.
Девочка посмотрела на дверь спальни отца, заметив с удивлением, что она закрыта. Этого никогда раньше не было. Они с отцом так договорились, чтобы никогда он не закрывал свою дверь.