Криминальный репортер

Сухов Евгений Евгеньевич

— Дне-ем, — протянул Вася.

— Хорошо, рассказывай дальше…

— Ну, он предложил, а мы с Гришкой что ж, с хорошим человеком… С другом лучшим. Он говорит, спасибо, братцы, дескать, уважили. И дает на два пузыря. Гришка тогда еще спросил, а на закусь не подкинет ли деньжат? А он, дескать, с собой нету. Да и есть, говорит, у меня закусь. Ко мне, мол, пойдем, у меня пожрать имеется. А тут откуда ни возьмись Петруха… Вот что значит нюх… Давайте, говорит, я в магазин слетаю. Ну, а чо, нам не жалко. Лети себе! Не наши деньги, и водка не наша. К тому же

Петруха нас как-то угощал, отчего его в компашку не взять? Мы его сейчас угостим, он нас потом… Без взаимовыручки, брат ты мой, нельзя. Запросто окочуриться можно, если вовремя не опохмелиться. Сердце не выдержит — и хана! Ну, значит, он ушел, а мы к Игорьку пошли. Он из холодильника все вымел, колбаса там, сыр, рыбку тоже, — сглотнул Василий. — Говорю же, не жлоб был, правильный мужик. А тут и Петруха с тремя пузырями. Я ему — а откуда третий пузырь? А он — я, дескать, в компанию напросился, от себя пузырь прикупил. Тоже не жлоб… Прошли пять минут-то? Уморил ты меня совсем.

— Нет, — сказал я и посмотрел на часы: — Еще полторы минуты осталось…

— Ладно, — согласился Василий. — Пришли мы, выпивать начали, разговаривали. Игорек нам байки рассказывал из киношной жизни, а мы ржали. Он здорово умел рассказывать, смешно. Одно слово — артист…

— А потом? — решился я задать вопрос, потому что Вася замолчал.

— А потом я и не помню. Как отрезало! Допили, да по домам пошли, — ответил Василий. — Вечером уже… Стемнело, помню.

— А вы все вместе ушли? — быстро спросил я.

— Кажись, вместе, — наморщил лоб Василий, заставляя извилины работать в усиленном режиме. — Вместе пришли, вместе и ушли… Как и полагается!

— Точно вместе? — переспросил я.

— Не, не точно, — подумав, ответил Вася. — Ты лучше Гришку об этом спроси. Или Петруху. Может, они лучше моего помнят…

— А Петруха — это такой… Средних лет, среднего роста, в джинсах и светлой куртке? Лицо суховатое, а глаза серые, так? — спросил я, припоминая приметы мужика в кепке из интервью.

— Да вроде так, — ответил Вася и с любопытством посмотрел на меня: — А ты чо, знаешь Петруху?

— Да, видались как-то, — неопределенно ответил я. — А где он живет, не знаешь?

— Говорил, что в соседнем дворе…

— А в каком? — не отставал я от Василия.

— А хрен его знает, — немного подумав, сказал он. — Ну, наливай, что ли…

Водки хватило на полный стакан. Вася медленно поднес его ко рту, выдохнул, закрыл глаза и выпил. Затем быстро очистил банан до конца, засунул его в рот и принялся с аппетитом жевать.

— Не, — сказал он полным ртом. — У эухи э эые аа…

— Чего? — не разобрал я ни единого его слова, кроме «не».

— У Петрухи не серые глаза…

— А какие? — спросил я.

— Э эые аа… — снова ответил Вася. У него пьяно заплетался язык. Перебор…

Я посмотрел в его глаза. Но в них уже не было мысли…

— Все, — сказал я себе. Вася сделал, что мог. Пусть другие сделают лучше его. Например, Гриша. Но не сегодня…

И мы поехали на базу. 

Глава 4.

Это не он, или версия главного следственного управления

— Как успехи? — спросил шеф, едва мы перешагнули порог.

Он был чем-то обеспокоен, но старался этого не показывать.

— Вроде бы все в порядке, Гаврила Спиридонович, — энергично ответил я. — Могло быть и хуже. Кстати, вы там что-то говорили о представительских расходах? Так вот, докладываю: сегодня такие расходы имели место быть в сумме двухсот семидесяти рублей.

— Я понял, — сказал шеф. — Кстати… Тут приходили из Следственного комитета. — Внутри неприятно екнуло. — Просили сделать им копию интервью с мужиком в кепке. Того, чье последнее желание было убить Санина.

— Вы дали? — задал я глупый вопрос.

Шеф удивленно посмотрел на меня:

— Конечно. А что ж мне оставалось делать? Теперь мужика в кепке будешь искать не только ты.

— Пусть. Но они не знают, где его искать, а я, возможно, знаю, — произнес со значением и посмотрел на шефа.

— Что-то раскопал? — полюбопытствовал шеф.

— Перед смертью Санин выпивал у себя в квартире с тремя мужиками, — ответил я. — Двое из них, некто Гришка и Василий, местные выпивохи, которых знает весь дом. А вот третий, которого зовут Петруха, какой-то приблудный. Кучкуется с этими мужиками неделю или около того…

— Ты думаешь, это он Санина убил? — посмотрел на меня шеф.

— И еще у этого Петрухи имеется одна существенная примета, — не ответил я на вопрос.

Шеф вопросительно глянул на меня:

— Ну и какая же?

— Он ходит в кепке…

С полминуты, наверное, шеф молчал. Потом задал вопрос:

— Ты думаешь, что Петруха и есть тот самый мужик в кепке, у которого ты брал интервью? — загорелся шеф, как борзая, взявшая след преследуемого зайца.

— Пока не знаю, — сказал я. — Надо будет показать его фото Ваське и Гришке.

— Ну, так распечатай с синхрона, — сказал шеф.

— Сделаю, — ответил я.

— И монтируйте передачу, — добавил шеф.

— А нельзя чуть повременить? — у меня появилась интересная мысль.

— Что тебе мешает? — спросил шеф. — Материала для первой передачи программы «Кто убил Санина?» ты, похоже, собрал достаточно. Оперативное освещение события, волнующего всех москвичей, — это огромный плюс для канала. К тому же рейтинг канала может повыситься, и довольно существенно…

— Согласен…

— В чем тогда дело? — шеф терял терпение. — Знаешь поговорку: «Дорого яичко к Христову дню»?

— Знаю, — ответил я. Шеф, конечно, был прав (как и всякий шеф), однако у меня имелись и собственные аргументы. — Очень уж много в деле непонятного: то ли избили, то ли убили, в пьяной бытовой драке… Если драка — почему соседи не слышали шума? Если избиение — почему Санин не звал на помощь?

— Может, ему заклеили рот, — предположил шеф.

— Может, — согласился я.

— Может, соседи не хотят говорить правду. Боятся чего-нибудь… — продолжил шеф.