Крипт
Шрифт:
— Это как же полагается? — переспросил Болард ядовито. — Это на охоту ездить, с принципалом водку жрать и девок брюхатить?
Гретхен потупила глаза и сделала вид, что краснеет. Рыжая перевела недоумевающий взгляд с одного на другую. Ей показалось, что спорят они вот так не впервые и совсем забыли о Майкином существовании.
— Нет, мы будем белыми и пушистыми, мы будем лезть не в свои дела и еретиков с креста стаскивать. А потом нас дракон сожрет, как святого Ивара…
— Заткнись, — тихим голосом сказал Болард. Край его рта мелко дергался.
— И не подумаю. — Гретхен
— С какой стати, спрашивается, я должна молчать, если мой брат, барон, нобиль в пятнадцатом колене…
— В шестнадцатом, — поправил Болард сухо.
— В шестнадцатом, — миролюбиво согласилась Гретхен. — Связался черт с младенцем… А честь дома и сестры…
— Тебя, пожалуй, опорочишь… — проворчал Болард задумчиво.
Помолчал и неожиданно объявил: — Ну ладно, с обсуждением твоего морального облика мы повременим. Займемся лучше судьбой несчастного ребенка.
— Какое счастье! — восхитилась Майка. — Я бы умерла без вашей заботы!
— Ну, умереть мы тебе, положим, не дадим, — пообещал Болард. Что-то он еще говорил — про то, что здесь Майке совсем не место, что мать будет волноваться… Девчонка не слушала. Смотрела в окно, на злосчастный этот крест, пытаясь понять, зачем это он такой странный, без навершия, и высчитывала, как бы так сделать, чтобы домой ее не отправили. Или отправили, но не сразу. Все равно ведь каникулы. Как раз и платье дошьют, и все девицы в классе увянут от зависти. Так что фигушки, не выйдет у Борьки ее выпроводить. Ни за какие гавришки.
— Через два дня Переход закрывается, — услышала она как во сне. — Как хочешь…
— Не хочу, — заявила Майка.
У Боларда вытянулось лицо.
Густо-синяя вспышка осветила кабинет, и сразу за ней сухой раскат грома встряхнул оконные стекла, мебель и хрустальные подвески жирандолей. Любопытно, подумала Майка рассеянно, изобрели здесь громоотвод или еще нет? Все зависит от того, решила она, есть ли у них свой… этот… Франкенштейн… нет, кажется, Франклин… А то ка-ак в церковь сейчас шандарахнет… Молнии святые места лю-убят… А может, это и не кресты вовсе, безголовые, и вместо Франклина тут ксендз в сутане. Впрочем, скоро выяснилось, что святым местом является как раз особняк барона Смарды. Молния ударила в каминную трубу, заставив Гретхен ненадолго заткнуться, Болард же с проклятьями бросился затаптывать тлеющий ковер.
Залюбовавшись сиим достойным зрелищем, Майка сперва не поняла, что проорала Грета. А потом сердито сообщила, что в няньке не нуждается, особенно, в такой, как достойная Борькина сестрица.
— Спасибо, утешила, — выслушав, мрачно проговорил Болард, а баронесса Смарда скривилась: всегда ее «уважаемая» семейка с юродивыми якшается: Дигна — с Налью, Болард с…
— Интересно, интересно, интересно… — промурлыкал братец тоном зайца из популярного мультика. Понравится ли матушке, что Грета ее по имени величает? И вообще, не ей, Грете, которой было тогда от горшка два вершка, вмешиваться во взрослые дела. Мятеж там, например,
Грета подскочила.
— Р-родительница! — и добавила что-то насчет княгини и конюха… Болард желчно усмехнулся: из Греты баронесса тоже была так себе.
— Я — это я, — отрезала сестра невозмутимо. — А вот байстрючку куда девать? Не воображай, что она мне тут нужна.
— Назад. К матери.
— К какой матери?! Застрелили Наль вчера. По приказу Претора.
Майка закричала.
Глава 9.
1492 год, 17 мая. Настанг
Болард споткнулся в темноте и схватился за стену, и тут же что-то ткнулось ему в грудь, и зазвенело по камням, заливая ледяной водою ноги. Болард переступил в луже, отодвинул носком сапога кувшин, и сказал:
— Ой, как интересно! — придержав Майку за плечо, чтобы не сбежала.
— Пусти!
— Ты что орешь?
— Пусти, Борис! — пропыхтела Майка, силясь вырваться.
— Ну уж нет. Зря я, что ли, за тобой бегал? — он уцепил девчонку под локоть. — Ну, пойдем к нему.
— К кому? — ненатурально удивилась Майка.
— К князю.
— Отвяжись от меня! Нету тут никаких князей!.. Ой…
Не отпуская Майки, Болард поднял кувшин.
— Ладно, — фальшиво вздохнул он. — Я и сам не заплутаю.
И насильно потащил девчонку вдоль по коридору. Потом уверенно свернул, спустившись на две высеченные в песчанике ступеньки, и вошел в каземат. Там горела плошка, прикрытая горшком, лучик выбивался из-под приподнятого края. Болард снял горшок и задумчиво остановился с ним и с кувшином посреди каземата.
— Хоро-ош… — услыхал насмешливое.
Болард поставил посуду на пол и обернулся на голос. Князь лежал на охапке травы, покрытой алым полотнищем, до груди укрытый белым верблюжьим одеялом. Он казался старше своих тридцати с чем-то лет. Сощуренные глаза с невозможно белого лица с ненавистью следили за Болардом.
— Неплохо устроился, — усмехнулся барон, присаживаясь на край постели.
Глаза князя сузились еще больше, но он смолчал.
— Не трогай его, — сказала Майка Боларду.
Ивар медленно повернулся к ней:
— Зачем ты его привела?
— Я сам пришел! — с вызовом сказал Болард.
— Выследил…
— Я за одеяло беспокоился. Пропади оно — меня Гретка живьем сожрет.
— Так забирай — и катись!
Князь поморщился от Майкиного визга:
— Уходи.
— Я не тороплюсь, — Болард пожал плечами.
— Это становится… привычкой…
Ивар привстал, красный траурный шелк скользнул из-под локтя, и Болард внутренне содрогнулся, сохраняя на лице такое довольное и сытое выражение, что Майке захотелось запустить в него кувшином.
— Ты лучше лежи, — Болард придержал князя за плечи. Тот дернулся под его руками.
Барон медленно отнял руки.
— Хорошо, — сказал он. — Злись. Пожалуйста. Сколько угодно. Что бы я ни сказал сейчас в оправдание — ты не поверишь. Плевать, не надо. Но помощь от меня прими.