Криптонит Дубова
Шрифт:
Он же, словно учуял что-то, несмотря на расстояние. Не знаю. Заявился вечером.
— Здравствуй, Нелли. — Поздоровался, протягивая какую-то коробку.
— Здравствуйте. — Взяла машинально и отступила в сторону, пропуская внутрь.
— Это к чаю. — Объяснил, снимая пальто.
— Спасибо. — Ответила, но с места не сдвинулась. Ощущение страха, находясь рядом с этим мужчиной всегда покалывало. Это было предчувствие. Просто не понимала природу его происхождения. Теперь же оно трансформировалось. Стало иным.
— Что-то случилось? — уставился
— Нет. — Очнувшись, отправилась в кухню.
Он появился следом минут через пять. Уселся за стол.
— Покормишь?
Минимум раз в неделю он у меня ужинал. Что это был за странный фетиш — долгое время оставалось загадкой. И, тем не менее, каждый раз удивлялась.
— Я не готовила сегодня. Есть куриный суп… если хотите. Могу гренок к нему нажарить. — Пребывая в прострации, все же смогла сконцентрироваться.
— Давай. — Ответил уже привычным словом. Обычно он переписывался с кем-то, или общался по телефону, лишь изредка поглядывая в мою сторону. В тот вечер молча наблюдал, не скрываясь. — Отмени свою клиентуру с первого декабря на неделю. А лучше дней на десять.
Памятуя о его реакции, вопрос «зачем?» был пойман еще в горле. Раньше обязательно бы спросила, но не теперь. И все же в связи с таким распоряжением мне предстоял бой.
— Может… поделитесь планами? — спросила осторожно.
– Съездим в отпуск. — Усмехнулся. Да уж. Как будто ему надо было отпрашиваться у кого-то или заявление писать.
— Третьего декабря мне надо быть здесь. — Сообщила, собравшись с силами.
— Ты плохо расслышала? Отмени свои дела.
— Нет. — Ощущая волну раздражения спиной, сама себе напоминала камикадзе. — Не отменю. — Повернулась, напоровшись на жесткий взгляд. — У моего мужа третьего числа день рождения. И я пойду к нему.
— Проведаешь его позже.
— Нет.
Дубов смотрел таким взглядом, что казалось, в стене за мной появятся трещины. Паника заколола иголкой в груди. Как там, у Горького в «Песне о Соколе»? Безумству храбрых поем мы славу, безумству храбрых поем мы песню? Птичка в итоге плохо кончила.
— Нелли… — прозвучало слишком спокойно и ласково. Выражение глаз как у зверя перед атакой. Безразличная заинтересованность приняла хищный окрас.
Между лопатками зашевелился мандраж. Как же я его боялась!
— Кирилл Геннадиевич, в вас есть хоть капля человечности? — голос начал срываться, соскальзывая на хрипы. Секунда, вторая, третья… десятая. И вдруг что-то изменилось. Он словно держал меня за горло невидимой рукой, а потом отпустил.
— У тебя хлеб сейчас сгорит. — Сказал, поднимаясь.
Я резко дернулась к плите, снимая сковородку. Уменьшила огонь, а когда повернулась, услышала удаляющиеся шаги и хлопок входной двери. Сердце сильно сжалось в такт этому звуку.
Знаете, что он принес тогда с собой? Зефир. И судя по вкусу, упаковке, внешнему виду — сделаны сладости были на заказ.
Удав исчез на шесть дней,
То, что так будет — предвидела, когда пошла на конфронтацию. Понимала, что играю с огнем. Но другого способа разорвать связь с ним попросту не придумала. А продолжать в том же духе, означало еще больше увязнуть в непонятном и устрашающем болоте.
Как потом оказалось, Сережу заменил Валентин, парень, гораздо скромнее в размерах, который умел становиться невидимым, тенью присутствуя за спиной.
Первое декабря провела, вздрагивая ежесекундно. Очень боялась, что Дубов приедет и заберет меня, не спрашивая. Тем более что наступил своего рода переломный момент. За два с лишним месяца мы виделись не реже раза в три дня. Не приехал. Не позвонил. Ничего не написал.
Третьего, собираясь на кладбище, поймала себя на мысли что успокоилась. Внутри — полный штиль. Вероятно, организм просто устал пребывать пусть и в легком, но постоянном напряжении.
Сережа Сазонов, Коля Платов и Родион Илюшин (позывные Сизый, Плата и Родя) — мы встречались, как уже говорила два раза в году. Еще иногда приезжали Саша Жила и Женя Романюк. Но у них не всегда получалось, так как продолжали работать по найму. И с тем же, даже если отпуск не попадал на нужную дату — заходили к Лешке.
Я приехала раньше, чтобы прибрать могилку. Выгребла остатки жухлой травы, воткнула пару искусственных букетов. Выплакалась как следует, поздравляя… накрыла на стол.
Рассказывать по большому счету нечего. Ребята прибыли, как и договаривались — к часу дня. А Дубов появился в полвторого. Ага. Двумя машинами. Впервые увидела его за рулем.
Вы представляете реакцию сослуживцев Алеши, когда возле наших авто припарковался вначале Mercedes-Maybach, а следом Toyota Land Cruiser? Моя челюсть уехала вниз и не хотела возвращаться на место. В висках тарабанила кровь, а тело превратилось в соляной столб минут на пять. Кошмар вернулся. Наивная дурочка. Думала так просто выслизнуть?
— Это кто? — Родя сощурился, сканируя неожиданных гостей, словно мог видеть сквозь тонированные стекла. Он спрашивал не лично у меня, а лишь озвучил всеобщий вопрос. — Сизый, глянь.
— Не надо! Эт-то… ко мне… за мной. — Объяснила, запинаясь и ежась. Зачем Удав пожаловал? Почему не дождался вечера?
Но самым неприятным оказался не приезд Кирилла Геннадиевича, как ни странно. Больше всего давили и плющили взгляды знакомых. Что-то было в них… мутное. Такое же, как у Кати-соседки, когда она впервые увидела Дубова. Осуждение? Разочарование во мне? Разрушила ненароком идеал вечно скорбящей? Не знаю. В ответ на это ощущала укоры совести и злость одновременно. Ну, судите меня. Давайте. Вы же наделили себя таким правом!