Крипты Терры: Прогнивший Трон
Шрифт:
Кроул убрал Радость в кобуру, проглотил мотовин и бросился в самый центр переплетенных конечностей. Он вцепился в поврежденную выстрелами шею магоса обеими руками и начал срывать ее с позвоночника.
Техножрец тревожно взвизгнул, выпустил Рева и обрушил всю свою мощь на броню Кроула. Дрели и пилы вгрызлись в керамит.
Инквизитор ударил кулаком в механические жвала, заменявшие магосу челюсть, отчего металлическая голова техножреца откинулась назад, и схватил пучок кабелей, идущих от черепа через шею куда-то внутрь сегментированного тела. Инквизитор
Техножрец завертелся и обмяк, судорожно дергая мехадендритами. Рев, выбравшийся из хватки существа, присоединился к Кроулу в атаке, отбиваясь от суставчатых конечностей рукоятью пистолета.
Вместе они прижали магоса к стене, вдавили в рокрит и заставили опуститься на пол. Рев засунул ствол пистолета между ребрами адепта Механикус и прижал дуло к металлическому легочному мешку, а Кроул снова взялся за шею техножреца и сильно сдавил, отчего из аугментированного позвоночника посыпались детали крепежа.
— Какой… договор? — снова спросил инквизитор, тяжело дыша.
Глаза магоса теперь горели неровно, то и дело гасли, по разбитой челюсти пробегали разряды энергии. Там не было ничего похожего на человеческое лицо — лишь блок дыхательных трубок, сложных оптических устройств, датчиков и тепловых фильтров. Существо дышало неровно, и его внутренности дребезжали, как двигатель списанного «Носорога».
— Вы… знаете, — просипел техножрец.
— Нет, — ответил Кроул, — я знаю очень мало. Был корабль. «Охтар», да? И он привез сюда что-то. Что это был за груз?
— Так много… инквизиторов, — пробулькал магос. Из-за помех в голосе слова едва можно было разобрать. — Которому из них ты помогаешь? Первому или второму?
Рев с силой ткнул пистолетом в небольшой фрагмент органики под сломанной грудной клеткой, и техножрец задергался от боли.
— Теперь на свободе. — Голос магоса, искаженный шипением помех, превратился в тонкий плач. — Не остановить. Это была ошибка. Критическая ошибка.
— Что это? Солдат? Машина? В мире есть вещи и похуже уничтожения, магос, поэтому говори.
— Аларум, — предупредил Горгий, подлетая к развороченной двери. — Подкрепление на подходе.
— Думаешь, я боюсь распада? — прохрипел магос. — Страха нет.
— Тогда, во имя Омниссии, во имя старого договора, выполни мою просьбу. Мы оба служим одному господину. Проклятье, да скажи хоть что-нибудь!
Разбитые линзы магоса потухли, затем беспорядочно замерцали. Все его тело содрогнулось, и новые потоки искр посыпались из оборванных проводов.
— Уже бессмысленно, — протрещало существо, затухающим голосом. — Квантрейн не смог его удержать. Какие шансы у тебя?
Из коридора донесся гулкий лязг множества металлических ног по металлическому полу.
Инквизитор вытащил Радость и прижал револьвер к хромированному лбу магоса.
— Ты не особо нам помог, —
После этого они оба пустились в бегство обратно через сеть коридоров и обширных помещений. Горгий едва поспевал за людьми. За спиной нарастал топот преследователей. Лучи фонарей скитариев то и дело вспыхивали в темноте.
— Что теперь? — спросил Рев, перезаряжая пистолет.
Несмотря на быстрый бег, дыхание штурмовика оставалось ровным и спокойным.
— Здесь нам больше делать нечего, — ответил Кроул. Инквизитор не мог похвастаться такой же легкостью движений и полагался в основном на силовые приводы брони, заставляющие двигаться его пылающие от боли ноги. — Основная задача — выбраться живыми.
Спиноза рассказала ей все. О словах кустодия, о находке на «Радаманте», о миссии Кроула в Схаллаксе. Хазад слушала, жадно впитывая информацию и проверяя ее на предмет возможной лжи или расхождений.
Бывшие противницы медленно брели по мосту в сторону относительного укрытия в нише одного из распорных блоков. Ночь уже полностью вступила в свои права, и небо налилось тяжелым красным цветом. В пространствах между башнями виднелись пылающие костры, рубиновыми точками выделяющиеся на фоне бесконечного городского пейзажа. Откуда-то снизу доносились рев сирен арбитров и вопли механических проповедников Министорума, слившиеся в один сплошной гул.
— Вот что мне известно, — подытожила Спиноза, забираясь в укрытие. — А что у тебя?
Хазад ответила не сразу. Она сняла шлем, под которым оказалось на удивление красивое лицо, хотя и покрытое ссадинами и кровоподтеками. У ассасина была темно-коричневая кожа, как и у всех уроженцев мира смерти Шоба. Правую щеку густо покрывали культовые татуировки — смесь традиционных орнаментов ее дикой родины и черепов и символов, популярных среди агентов ордо. Миндалевидные глаза смотрели прямо и строго, а губы оставались плотно сжаты.
Культура Шобы была полностью выстроена вокруг искусства войны и выживания. Способных мальчиков из племен аборигенов забирали, чтобы готовить их к вступлению в ряды космодесантников ордена Железных Теней, подростки обоих полов уходили служить в Имперскую Армию, чаще всего специальными агентами или штурмовиками. На этой планете не говорили на готике. Даже представители имперской власти пользовались местным наречием. Поэтому общеимперский язык выходцы с Шобы всегда изучали в старшем возрасте. Из-за разницы в структуре обучение давалось им непросто, и при желании по манере разговора их всегда можно было узнать.
— Началось все месяцы назад, — проговорила Хазад. — Мой господин работает над этим уже давно. Мы послали агента в контору вице-спикера капитанов-хартистов на позицию достаточно высокую, чтобы перехватывать сообщения между подразделениями. Долгое время — ничего, кроме сплетен из Дворца. Они знали, что какие-то кабалы набирают людей, а еще приносят жертвы под самыми стенами. Поймать не удавалось. А потом прошел слух — привезли оружие, они готовы поднять мятеж, хотят перейти от случайных жертв к чему-то большему. Мы получили записи кодированных вокс-передач от нашего человека в цитадели вице-спикера, но без подробностей. Потом его убрали.