Критерий отбора
Шрифт:
Тюбин нажал кнопку на пульте управления, и один из мониторов ожил.
Сравнение с трейлером, по-моему, было преувеличено. Больше всего это походило на «демо» компьютерной игры в стиле «хоррор». Синтезированные персонажи на фоне стандартного антуража орбитальной станции избивали друг друга без зазрения совести. В кадре мелькали искаженные немыми воплями лица, оскаленные рты, вытаращенные глаза… Будущие герои Марса бились не на жизнь, а на смерть. Они крушили друг другу черепа, душили, били ногами в пах и под ребра лежачим, кто-то даже умудрился впиться
– Да-а, - протянул я.
– Если такая мочиловка случится на самом деле, представляю, как это для вас аукнется.
– Не только для нас - для всей страны. В верхах наверняка найдутся чиновники, которые свернут нашу космическую программу одним росчерком пера. И тогда Марс достанется штатовцам, которые примерно в это же время готовятся десантировать туда своих роботов. Янки с самого начала делали ставку не на людей, а на технику. Словно знали, сволочи, что железки надежнее!
– Ну да, - кивнул я, - ведь еще первые кибернетики заявляли, что в системе «человек-машина» слабым звеном является человек. А вы уверены, что комп не ошибся? Не мог же он точно предугадать действия таких сложных систем, как люди!
Вместо ответа Тюбин нажал другую кнопку на пульте.
На этот раз на экране не происходило ничего страшного. Потенциальные драчуны были живы, здоровы и вполне миролюбиво настроены. Один из них остервенело крутил педали велотренажера. Другой развалился на диване, надев наушники плеера. Еще двое ухаживали за растениями в оранжерее. Пятый член экипажа работал с ноутбуком, а шестой ремонтировал какой-то прибор, орудуя паяльником.
– Смотрите внимательно, - посоветовал Тюбин.
Экран мигнул, и на нем стала воспроизводиться та же запись, но на этот раз люди были в виде виртуальных фигур. И действия их отличались от предыдущего ролика лишь некоторыми деталями - например, «ремонтник» теперь был вооружен не паяльником, а отверткой.
– Теперь ясно?
– хмуро спросил Тюбин, выключая монитор.
– Сначала была вчерашняя видеозапись. А потом - прогноз «Кассандра», сделанный три месяца назад.
Я лишь пожал плечами. В глубине души я все равно сомневался, что компьютер мог выступать в роли полноценного оракула. Хотя, в принципе, опасения Тюбина и его коллег были понятны. В таком важном деле излишняя бдительность еще не мешала.
– Может, у вас уже сейчас есть какие-то соображения?
– осведомился завлабораторией.
– Или вопросы?..
Я старательно задумался. Потом спросил:
– Когда, по мнению «Кассандра», должно состояться это побоище?
– Через пять с половиной месяцев.
– А когда я должен дать вам свое заключение?
– Это зависит от того, к каким выводам вы придете, - усмехнулся Тюбин.
– Но в любом случае - не позже чем через три месяца…
– А могу я узнать, что рекомендовали другие консультанты?
– Ну, они тоже недавно приступили к работе и ничего существенного пока не предложили.
– Может, раньше
– Знаете, наши специалисты проанализировали буквально каждое движение участников эксперимента. И - ничего!.. Такое впечатление, что парни сошли с ума одновременно и беспричинно. Будто кто-то нажал невидимую кнопку…
– Но ведь эта команда - не единственная. Так почему бы не снять ее, чтобы продолжать эксперимент с остальными?
И тут Тюбин окончательно сразил меня.
– Не всё так просто, Владимир Леонидович… На прошлой неделе «Кассандр» сделал аналогичные прогнозы и по остальным нашим экипажам…
Среди многих моих скверных привычек есть одна самая отвратительная: склонность откладывать дела в долгий ящик.
Ну, что бы мне, вернувшись из Института домой, сразу не засесть за изучение «марсианских материалов»?
Но я похоронил папку в братской могиле для неоконченных рукописей и стал бессовестно транжирить время на разные текущие дела.
Например, за три авральных недели пришлось закончить повесть для сборника фантастики, которую я обещал сдать еще два месяца назад.
Потом жена объявила, что надо сделать ремонт в квартире, и тут мне вовсе стало не до экспертизы.
Потом меня вывела из строя сильная простуда…
Через два месяца позвонил Тюбин и поинтересовался, как идут дела. Мой чересчур бодрый тон, которым я сообщил, что буду готов представить плоды своего труда максимум через неделю, его, наверное, не обманул, раз он принялся сетовать на нерадивость некоторых экспертов, решивших отделаться от важного государственного дела бюрократическими отписками.
– Ну, а сама проблема по-прежнему остается?
– поинтересовался я с тайной надеждой.
– К сожалению, да, - вздохнули на другом конце провода.
– Никаких сдвигов пока нет…
В тот же вечер я откопал тюбинскую папку и засел за нее с намерением хотя бы ознакомиться с «марсианским делом», чтобы с чистой совестью сделать вывод о своей непригодности на роль эксперта.
Примерно четверть папки составляли расчеты по строительству испытательного модуля, перечни научных и технических заданий, описания опытов и тренировок, распорядок дня, подробнейшие списки имущества и оборудования. Заключения по индивидуальной и групповой психологии, хронобиологии, физиологии, нейроиммунологии, питанию, профессиональной деятельности… Чертежи, диаграммы, схемы, графики…
Я листал этот бумажный хлам, даже не пытаясь вчитываться в его содержание. Было ясно: если я буду вникать во все детали, то увязну в этой информации, как в трясине.
Заварив крепкий кофе, я принялся изучать биографии испытуемых, чтобы составить о них возможно более полное представление. Сведения об их характерах, привычках, образовании, профессиональной деятельности, семейном положении…
Рассвет застал меня за тупым перелистыванием «марсианских хроник». Сознание того, что я физически не в состоянии переварить этот поток информации, вгоняло меня в тоску.