Критическая Масса, 2006, № 1
Шрифт:
Три священника. Обычные симптомы в подобной ситуации. А был ли у тебя жар?
Слепой. У меня был вначале жар, а потом озноб. Но не в этом дело. Я не мог забыть о том, что произошло в моих глазах, когда я упал. И я все время думал об этом.
Три священника. А было ли что-нибудь подобное у тебя раньше, до падения?
Слепой. Нет, ничего такого не было.
Три священника . Ты должен говорить правду. Но ты что-то скрываешь и лжешь. Ты должен рассказывать все. Мы должны знать все мелочи.
Слепой.Да, я помню. Но я рассказал все.
Три священника. Нет, ты рассказал только малую часть всего того, что мог бы рассказать.
Слепой. Ну, я не могу так сразу. Мне нужно собраться с мыслями.
Слепой закуривает. Три священника выходят на сцену и подходят к рампе. Клоун, заглядывающий в окно, прячется.
Три священника(шепотом ). Летят. Летят. Летят. Они летят. Летят. Летят, Летят. Они летят. Летят. Летят…
Слепой. Да, я испытывал это чувство и раньше, правда, не так сильно. Особенно это проявлялось в те минуты, когда он забывался и переставал контролировать силу ударов. Перед тем как уснуть, он говорил: «Ты безумно красив».
Три священника.Что тебя беспокоило в подобных ситуациях?
Слепой. Я знаю, что можно быть красивым и некрасивым. Но я не могу этого понять. Когда я пытался думать об этом, у меня начинала болеть голова. Единственное, что я знал наверняка, это то, что боль — самое приятное чувство, которое можно испытать.
Три священника . Скоро и этот город будет трещать по швам и корчиться от боли. Он будет разрушен. Они все умрут. Мы случайно узнали, что у них есть список того, что нужно уничтожить. Мы видели их самолеты. Мы видели, как они летят, заполненные бомбами. Они еле перемещаются и похожи на огромных жирных жаб. И бомбы вываливаются, как жабьи икринки. Они летят, и уже совсем близко.
Клоун подпрыгивает и убегает.
Слепой . А что мне делать?
Три священника . Ждать.
Свет гаснет. Темно и тихо.
Картина третья
Слепой сидит неподвижно, потом долго прислушивается и быстро уходит за панель. Естественно, в этот момент входят Софья и Марина.
Марина. Ты видела, Софья, этих смешных священников? Они опять сидели здесь битый час. Я даже чувствую, как пахнет ладаном. Этот запах уже, по-моему, впитался в стены. В прошлый раз мне пришлось мыть полы с уксусом, чтобы устранить эту вонь. Когда-нибудь я обязательно скажу, что нам надоели эти бесконечные визиты.
Софья. Это бесполезно. Они все равно будут приходить не менее одного раза в неделю.
Марина. Я их просто ненавижу. Они противные, сморщенные и все время что-то бубнят себе под нос. Мне кажется, что они обязательно
Софья.Не говори глупостей.
Марина. Что-то у меня разболелась голова. (Пауза. ) Я чувствую, что в ближайшее время вернется твой муж.
Софья. Даже если он и вернется, то не сможет найти меня. Ведь он не знает, что я живу именно в этом доме.
Марина. Ты права, но мне было бы спокойнее, если бы он умер. Как только придет известие о его гибели, я усну спокойно. Я не хотела тебя расстраивать, но в прошлую пятницу мне приснился сон, из которого я поняла, что твой муж сейчас уже недалеко от нашего города.
Софья. Что ты видела?
Марина. Мне приснилось, как будто ночью я встала с постели и вышла на улицу. На мне была только прозрачная ночная рубашка. Помнишь, та, с красной полоской по краю?
Софья. На которую ты пролила кофе?
Марина. Да. Мы так и не смогли потом вывести пятно.
Софья. Да, помню.
Марина. На мне была только эта рубашка. Я немного постояла около входа, а потом умылась из тазика, в котором собирается дождевая вода. (В этот момент к окну подходит Монстр.) Потом я пошла по тротуару и шла очень-очень долго. И тут я увидела мужчину. Он сидел совсем неподвижно. Мне показалось, что он мертв. Ты же знаешь, что это очень часто бывает, когда человек умирает от сердечного приступа, и потом его труп еще очень долго сидит в тени какой-нибудь парковой аллейки.
Софья.С тех пор как упразднили милицию, я перестала чему-либо удивляться.
Марина.Я тоже давно ничему не удивляюсь и никого не боюсь, но в тот момент мною овладела непонятная тревога. Меня начало трясти, к горлу подступил ком. Я подошла к этому человеку очень близко. И поняла, что он жив и даже не спит, потому что было видно, как двигаются глазные яблоки под закрытыми веками. Постояв около него несколько мгновений, я повернулась и собралась уходить, как вдруг он окликнул меня по имени: «Марина!» — «Кто вы?» — спросила я. Он не ответил, но сказал: «Вот она, твоя коробочка». — «Твоя пестрая коробочка с секретом», — произнес он и протянул мне смешную картонную коробку. Такие обычно продают клоуны в цирке. Когда ее раскрываешь, оттуда выскакивает гуттаперчевый чертик или проволочный паук. Я, конечно, открыла эту коробку. (Пауза. )
Софья.Что же там было внутри?
Марина. Одна вещь, о которой я тебе не могу сказать, но, увидев которую, поняла, что твой муж близко.
Софья. Что же все-таки там было?
Марина . Не могу сказать. Не спрашивай. Я все равно промолчу.
Софья . Ты всегда так поступаешь со мной. Заинтригуешь, а потом молчишь. Я теперь тебе тоже ничего не стану рассказывать.
Марина.Я все тебе рассказываю. Что я тебе когда-нибудь не рассказала?