Критическая масса ядерного распада. Книга вторая. Офицеры советских подводных крейсеров

Козинский Анатолий Владимирович

– Уйди! Исчезни! Убью, мразь красная!

Соскакивая с койки он заметил, что это «красное», не раздумывая, рванулось за дверь и, как наваждение, исчезло.

– Бр-р-р, башка трещит, ничего себе погуляли и отметили…, – всё ещё не разобравшись сон это или явь, он высунул голову через иллюминатор, наслаждаясь утренней прохладой.

В это время мимо него на службу следовал командир дивизии.

– Что, тяжело? – донеслись до Веселова его слова.

– И не спрашивайте…! – ответил именинник и от греха подальше «нырнул» в глубину каюты.

Запыхавшийся Обух, закрыл дверь

своего жилья, плюхнулся в кресло и прошептал:

– Ну, я попал! За глоток «шила» сначала целуют, а после грозятся убить. Вот чего этот дурной «атом» выделывает с людьми…. Чудеса да и только!

Проснувшись этого же утра, Антон окончательно решил:

– Напишу-ка я письмо своей дивчине. Выложу всё, как есть. Что служу на атомной подводной лодке; что жилья пока нет; что её ждут трудности многих переездов в необжитые места; что длительные разлуки будут частыми; что материально, кроме моей зарплаты, у нас пока ничего нет…. Да, это так, но несмотря ни на что я сделаю ей предложение стать моей женой, создать семью и жить вместе!

– Стоп! – подумал он, – а что же у нас всё-таки есть в наличии уже сейчас? Руки, ноги, голова при нас, бескорыстная любовь… – есть или нет? На этот вопрос, кроме меня, должна дать ответ и Светлана. Ну, а после… – после сама жизнь ответит на все вопросы и расставит всё на свои места.

– Жизнь-то расставит, но ко многим молодым мужьям, опасаясь трудностей, их молоденькие супруги из крупных городов, как принято у моряков говорить – из Большой земли на Малую необжитую, ехать не желают!

– Тебе такая любовь на расстоянии нужна? Нет, мне такой любви не нужно! – сам себе ответил Антон. Переживать нечего. Обрисую ей реальную картину ожидаемых условий жизни жены моряка-подводника. Светлана – не маменькина дочка, к общежитиям и переездам в своей не богатой студенческой жизни привыкла.

– Размечтался ты парень, – возникло смутное предостережение в голове Антона. – Пиши-пиши, сцапают твоё письмо кегебешники и будешь тогда объяснятся в любви уже с ними. Они вон как роют землю и ходят кругами вокруг каждого из нас, будто мы враги Советской власти. Ввели перлюстрацию переписки, среди экипажей подводников вербуют «стукачей». Попадись к ним – заведут «досье» и будешь ты сидеть на «крючке» всю оставшуюся жизнь. Кто твой друг, а кто враг, вернее недруг, даже среди своего брата подводника, пока жизнь не столкнёт лбами, разобраться трудно.

Лейтенант, шевелись, иначе опоздаем на подъём Военно-Морского флага, – отвлёк его от раздумий голос Веселова, – время поджимает, уже 7.20 утра.

На палубе кормовой надстройки лёгкого корпуса подводного крейсера, привычно группируясь в боевые части и службы, собирался весь экипаж. Спецодежда на подводниках была разнообразной по фасону и покрою, так как её экспериментальный образец всё ещё не был утверждён. Погоны не просматривались ни на ком, однако внимательный наблюдатель без труда мог определить и различить командиров и их подчинённых.

– Становись! – раздалась команда старпома капитана 2 ранга Баклашова. – Равняйся! Смирно! Строй подводников замер в ожидании следующей команды.

– Вольно! Командирам боевых частей и служб произвести утренний

осмотр личного состава, – наконец последовала она. Командиры боевых частей и служб производили осмотр своих подчинённых, о результатах докладывали старпому.

За 5 минут до подъема Флага капитан 1 ранга Сберев поднялся на палубу. Старпом подал команду «Смирно!» и доложил:

– Товарищ командир, экипаж на подъём Военно-Морского флага построен. Происшествий не случилось, лиц незаконно отсутствующих нет.

Сберев обошёл строй, остановился на его середине и поздоровался:

– Здравствуйте, моряки-подводники!

– Здравия желаем, товарищ капитан 1 ранга! – не очень слаженно, но достаточно громко ответили те.

– Вольно! – отдал команду командир и направился во главу строя. По пути остановился возле ракетчиков и сообщил:

– Во вторник мы переходим в губу Окольную для погрузки практической ракеты и учебно-действующего макета. Быть готовым к их погрузке.

За одну минуту до подъёма Флага дежурный по подводному крейсеру скомандовал:

– На Флаг и гюйс смирно!

Командир занял своё место во главе строя. Весь экипаж на палубе корабля, личный состав на пирсе и прилегающему берегу замер, приняв стойку «смирно».

– Время вышло, – доложил дежурный офицер.

– Флаг и гюйс поднять, – дал «добро» командир.

– Флаг и гюйс поднять! – ровно 8.00, как всегда, эта команда дежурного офицера звучала ежедневно, кроме выходных и праздничных дней, когда Флаг и гюйс поднимались в 9.00.

Сопровождаемый взглядами подводников, офицеров и мичманов приложивших руку к головному убору в ритуале отдания чести своему боевому Знамени, флаг и гюйс медленно подымались на фалах флагштока на корме и гюйс штока в носу подводного крейсера.

Флаг и гюйс подняты и с разрешения командира дежурный по кораблю давал команду «Вольно». В свою очередь командир давал «добро» старпому действовать согласно плану боевой подготовки и тот командовал: «Все вниз!».

Начинался ежедневный, заполненный до краёв, трудовой день экипажа: проверка и проворачивание, тренировки по специальности и по борьбе за живучесть оружия и технических средств на боевых постах. Периодично проводились регламентные проверки, уход за оружием и материальной частью; частные и общие боевые учения; погрузки и выгрузки материальных средств и всяческих запасов. Сдача всевозможных зачётов, групповых упражнений, задач и множество других мероприятий предусмотренных распорядком дня и курсом боевой подготовки, были обязательными условиями исполнения с целью подготовки корабля к плаванию и выполнению поставленных перед ним боевых задач.

Такая интенсивность и плотность занятости делали из добросовестного офицера-подводника автоматического биоробота. К концу ненормированного рабочего дня, каждый из них, выжатый, как лимон, если не заступал в суточные наряды вахт и дежурств, брошенный со своими проблемами «сам на сам», кое-как отдышавшись, попадал в ограниченное замкнутое пространство береговой или плавучей казармы. Единственные сочувствующие ему твари – тараканы, которых было великое множество, и те от него чего-то хотели, ожидая подачки.