КРИТИЧЕСКАЯ МАССА ЯДЕРНОГО РАСПАДА
Шрифт:
Костёр разгорелся, вместе с язычками пламени пляшущими вокруг котелка, заполняя окрестности бивуака, распространялся дразнящий запах ухи. И без того волчий аппетит потихоньку согнал всю компанию в плотную стаю вокруг костра. Они заворожено смотрели на его яркое пламя, оживлённо переговаривались, каждая пара или группа о чём-то своём, навеянным мгновением весенней обстановки.
Наконец, Антон зачерпнул содержимое котелка, подул на ложку и, обжигаясь, попробовал готовность варева…. Все, подражая ему, невольно вытянули губы и навострив уши, с немым вопросом выжидающе уставились на него…? Прозвучавшие слова «готова, вкус…- обалдеть, можно кушать!», открыли доступ к котелку и уха была разлита по мискам, временно позаимствованным
Пиво пенилось в кружках, произносились тосты, стук ложек по донышкам мисок известил, что уха вызрела на славу. Насытившись, все остатки пищи и мусор аккуратно собрали и сожгли в догорающем костре. Сам костёр залили водой.
Солнышко пригревало, курсанты потихоньку разделись до плавок и подставили свои белые мускулистые тела под его лучи. Не выдержав искушения, девушки так же сняли лишние одёжки преимущественно до купальников, обнажив тела соблазнительных Афродит!
– Господи! Лучше б они оставались одетыми в платье…. Непривычная их близость запахом дурмана раздувала курсантские ноздри. Их дыхание участилось, а взоры исподтишка забирались в самые потаённые места девичьих тел не только сверху, но и снизу.
Саня Щепкин, для которого все эти недоступные пикантные секреты естества лучшей половины человечества были давно рассекречены его супругой, видя курсантские растянутые плавки словно паруса на фок-мачте, громко скомандовал:
– А ну-ка молодцы, марш в воду! Пора маленько охладиться!
Полетели брызги, холодная вода сделала своё дело. В то время слово «нельзя» имело чётко обозначенные границы и, сознавая ответственность, большинство молодых людей соблюдали их неукоснительно. Приятно отдохнувшие и как-то повзрослевшие юноши вернулись в училище. В спальном помещении уже были приготовлены кисы – морские парусиновые чемоданы. На следующий день, собрав нехитрые курсантские пожитки, они всем классом прибыли на Балтийский вокзал, сели в поезд и отправились в г. Таллинн. Впереди их ждала штурманская практика на боевых надводных кораблях.
Мимо окон вагона поезда мелькали дома, вокзалы, полустанки, поля, леса, перелески, реки и ручьи…. Оправдывая своё название май – квитень, июнь – червень, – в эти месяцы земля расцветала буйством красок всепобеждающего торжества жизни. Как и миллионы людей до него, Антон невольно задумался над вопросом: а что такое, собственно, мы понимаем под словом «жизнь», для чего она человеку дана?
Неужели это только всего лишь непрерывный процесс превращений химических веществ материи, собранных планетой Земля в животворную клетку? А солнышко, вдохнувшее энергию в повторяемое чародейство её деления! Да плюс вызревшие благоприятные условия для каждого дюйма пространства космоса и Земли и были той предпосылкой, которая вдохнула жизнь в доселе мёртвую планету, создав генетический код многоликого многообразия круговорота живой природы! Это великое чудо высшей поступи движения материи и есть то, что мы называем жизнью?
В целесообразной логике материальных явлений простое воссоздание живой природы должно иметь конечную итоговую станцию завершения цикла превращений для достижения чего-то более мобильно-сложного и весомого. Чего? – Конечно, это должен быть разум!
Носитель, в котором разум созревает, условно был назван человеком. Природа, на данном участке времени, эго тело сочла наиболее походящим. Но…природа рациональна, не расточительна. Изношенное тело неминуемо отмирает и поступает далее для переработки в круговорот по восходящей спирали времени. А разум? Неужели на своей высшей фазе накопительного совершенства в индивидууме он обречён погибнуть? Не распознав чудес генетического кода, разум уже в угоду телу создал недолговечные кладовые результатов своих опытов в виде книг, всевозможных технических ухищрений для записи хранения и воспроизведения разнообразных осознанных и не осознанных
Под стук колёс Антон задремал. Проснулся он от громкого возгласа Володи Микулина:
– Таллинн! Приехали! Выгружайся!
Последовал калейдоскоп событий: построение на перроне, переезд в Таллиннский военный порт, распределение по кораблям и, наконец, будущие гардемарины подводного флота поднялись по трапу на свой эсминец проекта 30БИС.
Командир корабля, высокий стройный офицер в звании капитан 3 ранга поздоровался, прошёлся перед замершим строем курсантов на юте эсминца и чёткими рублеными фразами дал указание старпому:
– Накормить! Разместить! Расписать по боевым частям и группам!
– Товарищи курсанты, - обратился он непосредственно к ним, - вы прибыли на боевой корабль, где не прохлаждаются, а служат Родине. – Это понятно всем? После сдачи зачётов по распорядку дня и правилам поведения на корабле, вас распишут на боевые посты дублёрами соответствующих специалистов. Надеюсь, в дальнейшем персонально встречаться с вами буду только по радостным поводам.
Далее их распределили по «бачкам», накормили, выдали постельное бельё, определили спальные койки и рундуки. В непривычном белом, новеньком, парусиновом матросском платье они все собрались перекурить на юте эсминца вокруг лагуна – большой кастрюли для окурков. Молча набили трубки табаком, закурили….
– Что-то тут не так, - размышлял вслух Суриков Коля.
– Что не так? На корабле, что ли? – спросил кто-то из них.
– Да нет, на корабле – как на корабле! Тут дисциплина, все свои, - ответил Саня Щепкин.
– Вот-вот, именно, что на эсминце все свои, а в городе с первых шагов чувствуется стена какого-то молчаливого отчуждения. Там люди ходят не очень весёлые, не то, что в Ленинграде, - высказал своё впечатление о них Подколзин Валера. – Пошли спать, сейчас дудка боцмана свистнет «отбой»!
Друзья Антона освоились на корабле быстро. Темп жизни, заданный жёстким распорядком дня, вынуждал военморов работать качественно и толково с точностью часового механизма. Малые приборки следовали одна за другой, курсанты наравне со всеми гонялись за каждой пылинкой словно за врагом Советской власти. Затем подъём Военно-Морского флага – святое дело для каждого корабля! Ежедневное проворачивание оружия и технических средств. Приводимые в действие экипажем, все механизмы приборы и устройства эсминца осматривались, начинали крутиться, гудеть, моргать лампочками табло, шевелить усиками измерительных приборов. Ожившие орудия, скорострельные пушки и автоматы грозно нацеливали хоботы стволов, готовые поразить врага.
На тренировках, исполняя команды своих командиров, подчинённый личный состав нажимал кнопки, включал и выключал приборы, бешено крутил рукоятки механизмов, прицеливался, сопровождая и атакуя невидимого пока условного супостата. Моряки в кромешной темноте учились устранять повреждения, тушить пожары, заделывать пробоины. Офицеры с секундомерами в руках, борясь за каждую секунду, добивались правильности и слаженности действий каждого боевого поста, группы, боевой части.
Вся эта утренняя процедура задавала годами налаженный темп ритма деятельности, сколачивала экипаж единством цели и действий. Эти мероприятия были незыблемо обязательны для всех моряков и курсанты не были исключением.