Кривич
Шрифт:
Бабка Павла призадумалась ненадолго и продолжила:
– Что собой упыри представляют, вы конечно не знаете. Посланная вами помощь, придя в селище, будет уничтожена, люди испиты и сожраны. Да он умелец, этот ваш византиец. Таких по округе, днем с огнем не найти.
– Делать-то что, Брячеславна? Я так понимаю, тут без литры выпитой не разобраться, - зачесал в затылке Горбыль.
– Ленка пока в этом деле вам не помощница. Я поранена, тоже только вам обузой буду. Придется тебе, Санечка, самому постараться,
– Ты научи, а я уж постараюсь.
– Тогда слухай. Колдун обратил дружину Военега в упырей. В глухую полночь, выходя из могил, где лежат они нетленными трупами, рыщут по округе в поисках живой крови, оружия им непотребно, их оружие - зубы, крепкие, словно стальные капканы, сокрушают практически любую преграду, способны прогрызть дубовую дверь, лишь бы добраться до плоти человеческой.
– С тактико-техническими данными ясно. Ты давай, поведай, как их уничтожить, - попросил Сашка.
– Какой же ты нетерпеливый. Ты здесь не торопись, ты там, на месте поспешать будешь, иначе смерть. Так вот, предрассветный крик петухов, заставляет упыря мгновенно исчезнуть, сбежать или повергает его наземь. Найти его можно по следам, рассыпав в месте, куда он стремиться пройти толченый мел, привезенный с меловых гор. По следу дойти до могилы, раскопать ее, а вытащив упыря из ямы, вогнать ему в сердце осиновый кол. И пусть там лежит, дожидаясь лучей Ярилы.
– Ага, я понял. Прихожу по утряни, ищу, нахожу. Кол в сердце хрясь и на солнышко греться. Правильно?
– Ну, в общем-то, да. Только вот послать бы гонцов к семи криницам, на воду которых в этом годе никто наговоров не делал. Я бы вам на крайний случай воды наговорила. Какая, никакая, а все ж защита.
– Ну и где ж их искать?
– А чего их искать. Местные знают. Пошлешь, боярыня?
– Пошлю, Павлина Брячеславовна.
– Так поторопись, люди то гибнут. Сколько воев с собой возьмешь Олександр?
– Да вот, думаю пяти хватит.
– Мало, родимец. Бери хотя бы десяток.
– Зачем?
– Пока найдешь, пока выкопаешь. А вдруг не успеешь, али не всех найдешь, ведь отбиваться придется. Ты об этом подумал?
– Нет.
– Вот и подумай.
– Понял тебя, осознал, за тупость прощения просим.
– Паяц, - возмутилась Галина.
– Сашка, ты бы посерьезней ко всему относился.
– Эх, Галочка, если бы я ко всему серьезно относился, давно бы уж под холмиком лежал. Все, родные, завтра поутру выступаем, а сейчас готовиться к выходу надо.
Поздно вечером к уставшему от дел и беготни Горбылю пришел Олег.
– Ну и чего тебе, дитятко?
– Батька, возьми с собой. Жарко там будет, опять мамаша приснилась, а ты же знаешь, что сниться она не к добру.
– Нет, Олежка, не возьму. Десяток уже сформирован.
– Возьми, Пашку то берешь!
– Сказал же, нет, так что не
Олег обиженно вздохнув, вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
– 4 -
Конный десяток воинов, весь день скорым маршем шел на северо-запад. Проводником разведчиков выступил новый дружинник Монзыревой дружины, Хлуд. Позади остались земли кривичей. Жители селищ, лежащих на пути следования маленького отряда, завидев наворопников, приветствовали их. Сашку везде хорошо знали, старейшины зазывали в гости.
– Некогда, уважаемые. Вы уж простите нас, на обратном пути обязательно заедем, - оправдывался он.
Хлуд удивлялся отношению смердов к людям Гордеева городка. Вспоминал как Военег с дружиной объезжал свои деревни, как люди прятали скот и припасы. Спросил Людогора о разнице во взаимоотношениях.
– А, что ты хотел?
– сразу и не понял вопрос десятник.
– То-ж все родовичи наши. А на то, что кто-то из них кривич, а кто-то северянского корню, так Гордею Вестимировичу чихать с высокой телебашни. Мы все здесь живущие, кровью в боях породнились. Все знают, случись чего, боярин поможет, подскажет. Боярыня к делу пристроит, чтоб не только не голодали, а еще и богатели. Она у нас такая. У нее даже подразделение свое имеется, объезжает селища, определяет, не терпит ли кто нужду, и если терпит, то почему дела в хозяйстве идут плохо. Нерадивому смерду пистон такой вставит, что сам боярин отдыхает. Так чего ж им к нам относится по-другому, понял теперь?
– Это я понял, еще когда боярыню увидел.
– Так, чего ж и спрашиваешь тогда?
– Слушай, десятник, - понукая лошадь, чтоб не отстала от лошади Людогора, - а, что такое телебашня и пистон?
– Гм! А это ты на привале у сотника спрашивай. Я-то знаю, вот объяснить толком не могу. А, пистон - это вроде, как плетей всыпать.
– Ага, понял.
– Хлуд, где ты там отстал?
– раздался голос Горбыля.
– Ты в голове колонны двигаться должен, так займи свое место. Дорогу указывай!
"Нервы, что ли разыгрались?
– одернул себя Сашка.
– Чем ближе к боярской веси, тем изощренней скребут когтями кошки в груди. Со мной десять бойцов, считай подразделение, кроме Хлуда, прошли печенежские степи, остались живы - не сломались. Здесь все по-другому, другой противник. По словам бабки, если не успеем за день упокоить упырей, то ночью нас будут грызть, кусками пластать, любят они это дело. Добраться бы до той сволочи, которая заварила всю эту кашу, хлебай ее теперь, не расхлябаешься. А, на людей кричать нельзя, при нынешней ситуации - это самое последнее дело. Бойцы должны видеть, что командир спокоен, обстановка ясна, отданные приказы четки и верны. Эх, мне бы их уверенность! Так, скотина, возьми себя в руки".