Кривич
Шрифт:
– Вху-уг!
Это сгоравший дом колдуна рухнул вниз, погребая первый этаж под еще не сгоревшей полностью крышей. Кони в стойлах забеспокоились, затоптались на месте в своих денниках. За пределами конюшни явно что-то происходило. Все рассредоточились по огромному, высокому помещению, каждый пытался найти щель в стенах, приникнув к ней хоть что-то разглядеть во дворе.
В какой-то момент Горбыль осознал, что колдун погиб, склеил ласты в доме, как говорится, сгорел на работе, туда ему и дорога. Над широким двором, хлопая кожистыми крыльями, пролетела стая летучих мышей. В узкую щель было трудно разглядеть пернатых. Левым краем стая напоролась на заговоренную стену
Из болота на остров, продираясь сквозь кустарник и сминая его, двигаясь по дорожкам и тропкам, выползали разномастные особи. Отовсюду слышался клёкот, обрывки человеческой речи, детский плачь и старческий смех. Кто-то подвывая, в личине человека, кособоко подтаскивая ногу одну к другой, проследовал через двор. Стайка девок, в опрятных сарафанах, пробежала мимо, мазнув взглядами по прочным стенам конюшни. Уже знакомый Сашке дедок с суковатой палкой, подойдя к горевшему терему, постоял в раздумье у пожарища, скрылся в темноте. Повсюду мельтешили уроды. Если б не трагичность момента, Сашка отнес бы их к категории клоунов-недоучек. Прикольно переругиваясь между собой, обзывая друг друга непотребными словами, они нарезали круги и петли по территории подворья. Каких-то выползней, можно было рассмотреть почетче, не торопясь. Они змеились по земле. С десяток болотниц пеликаньим шагом продефилировали рядом с заговоренным кругом.
– Мама дорогая!
– сам себе зашептал Горбыль.
– Куда-же все это исчезло, не дотянув до двадцать первого века? Ученые зоологи, увидев-бы сейчас все это, отгрызли б себе локти от зависти.
Слева от себя, Горбыль уловил посторонние звуки. Глухой, монотонный, совсем тихий стук отвлек его внимание от созерцания происходившего снаружи. Скосив взгляд, наткнулся на приникшего к щели Наседу, непрерывно пялившегося на болотную нежить. Звуки, привлекшие Сашкино внимание, были стуком зубов парня.
– Что, сынку, страшно?
– Д-да!
– не попадая зуб на зуб, откликнулся Наседа.
– Так ты и не смотри туда.
– Н-не могу, н-не смотреть. Тогда еще с-страшнее с-становится!
– Ну-ну. Кстати скоро рассвет, ночь на исход пошла.
Нечисть колобродила почти до первых лучей солнца так и не нарушив границу обережного круга. Ретировалась также быстро, как и появилась, оставив после себя вытоптанную траву по всей округе.
Сашка вышел из конюшни, устало потянулся, улыбаясь солнечным лучам.
– Хорс поднимается на своей колеснице!
– восторженно промолвил вставший рядом Кветан.
– Ага, а по двору, словно стадо слонов потопталось.
Никто больше не хотел оставаться на злополучном острове. Команду сотника, готовиться в обратную дорогу, восприняли с радостью, несмотря на то, что кишки играли походные марши на самых низких нотах.
Теперь уже побывавшие в лихих передрягах воины, сноровисто выводили из конюшни лошадей. Горбыль, обойдя телеги с неразгруженным добром, отобрал самые "сладкие". Зачем колдуну столько барахла, понять так и не смог. Видно к крови колдовской, примешались капли из семени израилева, византийского и печенежского, все разом, или еще в детстве, получил воспитание от хозяина рачительного и скаредного, но теперь этого уже не узнать.
Двадцать две телеги, по числу лошадей, нагруженных
Когда последняя телега миновала болота, колесами покатилась по твердому грунту лесной тропы, к Горбылю подбежал радостный Кветан. С восторгом от переполняющих его чувств, воскликнул:
– Вышли, батька!
– Вышли, сынок, - словно подводя итог, вымолвил Горбыль.
– Знаешь, а ведь на острове осталось еще много добра. Отгоним домой этот караван, вернемся за остальным. Правда ж, здорово?
– Нет, Кветан. Сюда я больше не ездец. Пропади оно все пропадом. Ты не забывай о том, что это добро кровью оплачено. Хран погиб, а мы даже тело его не нашли. Но, это ничего, сынок. Так иногда бывает в разведке. Есть приказ, группа ушла в поиск. При боестолкновении, кто-то погиб, кто-то пропал безвести. Хуже всего, что придет время, когда таких пропавших героев, объявят предателями.
Горбыль ненадолго задумался, бередя воспоминания о грядущем, шагая рядом с телегой на автомате, возвращаясь в реальность, подтолкнул в плечо Кветана.
– Давай, шуруй в голову колонны.
Оставшись один, меряя шагами пройденный путь, произнес шепотом:
– Радуйся мальчик, что одержал победу. В твоей жизни она первая и самая сладкая. Сегодня твой день. Радуйся солнцу и небу над головой. Радуйся, что просто выжил.
– 5-
У границы с Диким полем, в лесной глуши, Савар ожидал увидеть все что угодно, но только не то, что увидел. В живописной долине, у довольно широкой реки Псел, раскинулся город, схоронившийся за высокими, каменными стенами, с башнями и бойницами, одетыми в кирпичную кладку. С каждой стороны, стены тянулись на большое расстояние, а выступающие из них башни, подчеркивали крепость и неприступность всей конструкции. Подвесной мост был опущен, переброшен через широкий вал с глубоким рвом, прорытым по периметру цитадели. На верху карниза, над галереей южных ворот, на крепком древке развивался стяг с изображением летучей мыши, распростершей крылья над непонятным Савару славянским символом, представлявшим собой, слегка растянутый в стороны круг с продольными и поперечными линиями.
Их, продвигающихся с проводником по землям русов на лошадях, заметили с крепостных башен еще издали, никакой тревоги, своим появлением, они не вызвали. Все так-же спокойно у лодок и лодий на реке трудились люди, лишь из любопытства, бросившие взгляд на прибывших. На дальних от крепости огородах ковырялись в земле женщины.
У самых ворот, кавалькаду остановили. Пятеро одетых в брони воинов, вышли за пределы городских ворот. Старший наряда задал вопрос русичу сопровождавшему хазар:
– Растич, каким ветром тебя принесло к дому? Людогор-то, где?
– Я тоже рад тебя видеть, дядьку Простивой, - широко улыбаясь, отповел старшему дозора их сопроводитель.
– Сотник дела на заставе сдавать готовится. Меня, отправил вот, провести гостей к Горбылю.
– Кто такие будут?
– мотнул бородой в сторону прибывших.
– Друзья.
– А, узкоглазый, повязанный по рукам, тоже друг?
– То пленник.
– Горбыля в погосте сейчас нету. Уехал Черниговский тракт чистить. Гостей к боярину Гордею веди.