Кривое зеркало

Ловыгина Маша

…Дверь скрипнула, в кабинет вошел мужчина. Елена Дмитриевна подняла глаза и, усмехнувшись, прикрыла крышку ноутбука.

— Не замерз?

— Зачем ты выставила меня? Я его знаю, он занимается моим делом.

— Нюх потерял? — зрачки женщины сузились, — или страх? Мне наплевать, чем он там занимается. Это твои проблемы, и я не имею к ним ни малейшего отношения. Все, что я сейчас хочу, это чтобы ты плотнее занимался заказом. Ты не появился в лаборатории ни разу за эту неделю!

— Ты прекрасно знаешь, что случилось…

— Мне нас…ть! — Елена Дмитриевна вскочила,

смахнув со стола пустую чашку, и та, жалобно позвякивая, покатилась по полу.

Мужчина усмехнулся и, сев в старое кресло, закинул ногу на ногу, закурил. Тонкие пальцы его чуть подрагивали, и легкий пепел осыпался прямо на каменные плиты.

— Дубак у тебя здесь нечеловеческий, кладбищенский прямо. Поставила бы обогреватель, что ли. Хотя, в холоде все лучше сохраняется, — он внимательно посмотрел в глаза Елене Дмитриевне, — все, особенно трупы.

Поднявшись, он направился к дверям, одной ногой уже, будучи за порогом, мужчина обернулся, — я сделаю то, что обещал, но это будет моим последним делом.

— Вот как? — розовые губы скривились, — что ж, это твой выбор.

— Прощай, — дверь захлопнулась.

Елена Дмитриевна тяжело опустилась в кожаное кресло и забарабанила пальцами по столу. Щенок! Она смогла простить ему то, что он отверг ее как женщину, но предательства в общем бизнесе она простить не сможет. И не захочет. Мерзавец! Он знает, что без него лаборатория встанет. Уже существующие синтетические наркотики требуют усовершенствования, а их дальнейшая разработка вложения определенных сумм. Где их взять? Только продавая то, что есть. И вот, именно тогда, когда у Елены Дмитриевны появился новый канал, когда денежный поток, набирая силу, влился в организованное ею дело, он хочет оставить ее! Негодяй!

Женщина почувствовала, как к горлу подступила горячая волна. Нет, слезы не прольются из ее глаз. Слезы — это признак слабости, а у Елены Дмитриевны достаточно сил для того, чтобы выстоять и остаться королевой. Он горько пожалеет обо всем, он приползет к ней на коленях и станет умолять о пощаде. Пощадит ли она его? Сомнительно. Разве можно простить убийство женщины? А он убил женщину, ее, Елену Дмитриевну, красавицу и умницу, которая могла бы сделать для него все, чтобы он не пожелал…

Что ж с того, что она его старше, ее красота никогда вне возраста. Она и сейчас вызывает зависть. А тогда Елена не знала себе равных. Почему же он не замечал того, что было так явно для остальных?

27

Руслан свернул на Старую Бассманную и черепашьим ходом, лавируя между кое-как припаркованными автомобилями, подкатил блестящий новенький джип к самому входу в особняк. Секьюрити отошел от дубовой двери и, коротко кивнув Бероеву, передал сообщение по рации. Руслан, выйдя из авто, потянулся и слегка постучал носком ботинка по резине, проверяя покрышки. Результат его удовлетворил, и он, покручивая на указательном пальце брелок, вошел в здание.

— Ты опоздал, — Байрам встал ему навстречу, дождался, пока племянник подойдет к нему и обнимет.

— Пробки, — Руслан выглянул в окно, затем задержался у висевшей на стене картины, — это, что, Айвазовский?

— Не

что, а кто, — пробурчал Байрам, — кажется, его ученик, фамилию не помню, но вещица хорошая и стоит тех денег, которые я за нее отдал. С каждым годом растёт в цене.

— Понятно, — Руслан потерял к картине интерес и сел в кресло напротив дяди.

— Ты опять приехал без охраны? — нахмурился Байрам, снимая с носа очки в тонкой золотой оправе.

Руслан покачал головой и, выложив на стол руки, лег на них грудью, — я уже говорил вам, дядя, что если буду продолжать ездить по городу со своими абреками, меня станут останавливать через каждые пятьдесят метров для проверки паспортно-визового режима. Причем на каждом посту ГАИ ещё и проверят авто на вероятность угона. Нет, я себя чувствую гораздо лучше в одиночестве.

— Как я посмотрю, жизнь тебя ничему не учит? Недавно ты чудом остался жив, а как оклемался, снова взялся за старое?

Руслан вздохнул, но ничего не ответил.

— Вот что, — Байрам нажал кнопку вызова секретаря, — Мишу ко мне! Прежде чем мы займемся нашими делами, я решу этот вопрос. Не спорь! — Байрам поднял руку, — я отвечаю за тебя перед аллахом и сестрой. Если твоя служба охраны не может заставить тебя подчиниться, я сделаю это.

В кабинет постучались, затем вошел Миша. За его широкой спиной маячила миниатюрная секретарша.

— Позвоните в охранное предприятие «Кентавр» и подыщите несколько претендентов. Бумаги с личными делами пусть перешлют по факсу. Миша, ты себя зарекомендовал с отличной стороны, не сочти за труд, просмотри резюме и составь мнение. Моему племяннику необходим хороший бодигард, желательно, — Байрам пожевал губами, — славянской внешности. Все понятно?

Миша кивнул, спрятав в уголках рта усмешку и, развернувшись, вышел из кабинета. Байрамов постучал пальцами по столу и внимательно посмотрел на племянника.

— Ну что, вернемся к нашим баранам? Вернее, к одному из них. Последние новости меня не радуют. Мой должник с инфарктом, и мне приходится каждое утро взывать к аллаху в молитве о его выздоровлении. Земные долги следует платить при жизни, а у него передо мной большой долг, который увеличивается с каждым днем. Думаю, аллах наказал его за ошибку новой болезнью, но не дал ему умереть, желая ее исправить. Все в его руках. Равиль узнал, что, будучи в реанимации, Лисневский имел встречу с представителем прокуратуры, решив прекратить дело. Что ж, умное решение, хотя другого выхода и не было. Этот глупый баран понимает, что я не оставлю ему шансов, если он решит подставить меня. А что у тебя?

— У меня проблем нет, — Руслан оглянулся на дверь, — всё готово к отгрузке. Абу занимается, в основном, черной работой. На нём погрузка, отгрузка и распределение товара. Вероятно, что нам с ним придётся съездить в Грозный, — Руслан недовольно поморщился, — мы все рискуем, ата, но кроме него никто не сможет выйти на нужных людей. Я распорядился, документы готовятся, но, думаю, что все-таки лучше воспользоваться неофициальным каналом переброски. Конечно, с каждым разом все труднее это делать, я бы даже сказал, дороже, но спокойнее.