Кривое зеркало
Шрифт:
Муж почесал подбородок, прикидывая выгоду, а после довольно кивнул.
– Добро, свезу тебя в город, разузнаешь, что нужно.
С опекой вышло хуже, чем ожидалось. Девушка-специалист сначала соловьем заливалась, рассказывая о пользе опекунства родственниками для ребенка, потом немного скисла, когда бабушка «вдруг» начала спрашивать о платном договоре.
– Понимаете, вы родственник, а с ними договоры на возмездной основе не заключаются, да и возраст у вас пенсионный, так что только пособие на содержание ребенка можно будет оформить.
– А это сколько?
–
– Хмм, плюс алименты. Не густо, но жить можно, — женщина задумчиво постучала пальцами по столу. Деньги на самом деле выходили хорошие. Не всякий мужик в деревне такие получал, да так, чтобы регулярно.
«С одеждой-то проблем не будет, у той же Спиридоновны целый мешок барахла остаться должен, а от лишней тарелки супа не обеднеем».
– Фамилия у ребенка какая? – прервала размышления специалист.
– Да хто ж ее знает! – спохватилась Мария Филипповна.
– По мамке Шапошникова она, а как записали, когда дочурку-то мою, гулящую, прав родительских лишили, я и не в курсе. Ой, горе-то какое! Ой, несчастье на старости лет! Не дай вам Бог, девоньки, пережить такое! – Женщина рвано всхлипнула.
– Минуточку, — вмешалась начальник отдела, — мама ребенка Шапошникова Вероника, лишенная родительских прав? Там уже имеется заключенный договор опеки и поданы документы в суд на усыновление. Так что ничего у вас не выйдет.
– Ох, беда-то какая, беда! Родная кровиночка при живой бабке чужими людьми воспитывается! А вдруг они непотребство какое учинят?!
«Большее, чем ваша дочурка сделала – сложно».
Только профессиональная этика, помноженная на выдержку, не позволила Ларисе Ильиничне сказать это вслух.
– Ну, хоть адресок-то дайте, где внучка живет.
– Нет, не дадим, тайна усыновления, — Лариса Ильинична бросила гневный взгляд на подчиненную, начавшую копаться в документах.
Мария Филипповна заметила эти переглядывания и поняла, что пока в кабинете сидит начальница, ловить ей нечего. Потому, ничего более не говоря, попрощалась и ушла. Когда за женщиной захлопнулась дверь, младший специалист отдела опеки на эмоциях бросила папку.
– Да, что ж это за страна такая, где чужие люди, при живых родственниках, детей воспитывают!
– Нормальная страна, задолбанная слегка, но отношение к несовершеннолетним получше, чем у многих развитых, — выделила последнее слово Лариса Ильинична.
– Просто нам случаи попадают далекие от понятия «нормальная семья», вот и видим мы мир в кривом зеркале. А вот родственники, Светлана, разные бывают. Некоторые хуже чумы, войны и голода, вместе взятых. Конкретно - вот эту девочку родная мать в мусорный контейнер выбросила.
– Так то мать! – Света надулась, как мышь на холоде, — ее прав и лишили. А то бабка. Она тут ни при чем!
Лариса Ильинична покачала головой, с ужасом представляя, что тут за бардак начнется после ее ухода. Обидно: столько лет отделом заведовала, а своего человека на замену
– Светлана, а кто, по-твоему, эту мать воспитал так, что она мусор с собственным ребенком перепутала?
– Ну не скажите. Порой бывают такие дети, что родители бессильны. Вот мой балбес, например…
– Так и останется балбесом, если ты не перестанешь его так называть и так к нему относиться! – прервала поток жалоб начальница. – Все. Полчаса до обеденного перерыва, а ты акт заключения бытовых условий для сегодняшнего процесса так и не подготовила. Опять на судью глазами будешь хлопать? Надеешься, что он от твоего сквозняка простудится и процесс перенесет? Живо документы готовь!
Мария Филипповна имела поистине огромный опыт общения с госслужащими всех мастей от важных чиновников до глупых, но амбициозных секретарей. И прекрасно понимала, когда нужно отступить и на кого надавить. А еще она умела давать взятки так, чтобы их не просто брали, но и искренне считали, что помогают бороться с прогнившей системой. Поэтому взглянув на часы, женщина решила задержаться до начала обеденного перерыва. В час пятнадцать на крыльце администрации появилась младший специалист отдела опеки.
– Ой, деточка! – подлетела к ней Мария Филипповна, — я ж так и не узнала, как вас зовут!
– Светлана Сергеевна я.
– Светланочка Сергеевна, ну ты прости старую! Разнервничалась. Сердце прихватило, болит, сил нет. Я уж и корвалолу выпила, и все равно, чую, не доеду до дома. Неспокойно на душе за внученьку-то. Сирота же при живых родителях! Не обижают ли ее? А то такое в новостях, такое показывают, страх один!
– Вы не переживайте, опекун у нее хороший. Она ни в чем не нуждается…
– Батюшки! – Женщина прикрыла рот рукой и глаза ее расширились от ужаса.
– Мужчина что ли опекун ейный? Да как так позволили? Неужто никто не подумал, зачем ему, извращенцу, девочка маленькая. Ой, сердце! А как он ее моет? Трогает, небось, за все. Жуть-то какая. Нормальные мужики даже от своих детей подальше держатся, а этот маниак на законной основе непотребства творит! Че ж творится-то? Куда государство смотрит?
Светлана закивала головой, полностью соглашаясь с доводами бабульки. Ее собственный муж, не выдержав сосочно-пеленочного периода, сбежал в закат и даже по праздникам не вспоминает о сыне, а тут мужик чужую дочку воспитывает. Явно не из альтруистских побуждений.
– Давайте вы мне свой номер телефона оставите, а я с обеда приду и вам адрес опекуна скину, чтобы не волновались так.
Долго ждать не пришлось, ближе к вечеру Светлана позвонила сама. Мария Филипповна, прекрасно чувствуя настроение специалиста, накручивала ее, как медную проволоку на стержень. Под конец разговора девушка дошла до нужной кондиции.
– У меня начальница на пенсию выходит. Я подумаю, что можно сделать и как вам помочь. Собирайте документы по списку, а там видно будет.