Кризис чёрного флота-1: Перед бурей
Шрифт:
— Лейя…
Они обнялись. Лейя поцеловала его.
— Я знала, что ты придешь. Даже не представляешь, как я рада тебя видеть! Как долго ты сможешь пробыть с нами?
Люк взял ее за руку.
— Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Хэн, привет! Рад видеть тебя снова.
Хэн пожал ему руку. Лейя сказала:
— Пошли в дом. Надеюсь, охранники в воротах не отобрали у тебя вещи?
Люк, улыбнувшись, покачал головой.
— Я не взял с собой вещей. Сейчас уже поздно, и если хочешь, мы можем поговорить
Лейя, остановившись, повернулась к Люку.
— Дети сейчас спят, и мы не все равно не сможем начать работу с ними раньше утра. А поговорить можно и сейчас.
— Лейя, сейчас я здесь не для того, чтобы обсуждать обучение детей.
Хэн вмешался:
— Я говорил ей.
Лейя удивилась.
— Так ты пришел не потому, что нам нужна твоя помощь?
Люк встряхнул головой.
— Я пришел потому, что у меня есть новая информация о нашей матери.
Хэн был страшно удивлен словами Люка, но выражение лица Лейи не изменилось.
— Что за новая информация? Откуда?
Люк сказал:
— Я пока не могу тебе сказать. Я надеюсь, ты позволишь мне войти в твой разум снова, и посмотреть воспоминания о матери.
Лейя отшатнулась от него, подняв руки в защитном жесте.
— Нет! Уходи!
Хэн попытался ее остановить.
— Лейя…
— А ты, если его поддерживаешь, можешь уйти вместе с ним!
Она убежала в резиденцию. Хэн вздохнул.
— У нее был тяжелый день сегодня. От этих переговоров недолго и с катушек съехать. И, не знаю как, но ребята это чувствуют и стараются не попадаться ей на глаза. Я думаю, что тебе лучше вернуться.
Люк сказал:
— Нет. Мне надо с ней поговорить. Она должна осознать, как важно это для нас обоих.
— Малыш, я тебе очень не советую сейчас с ней связываться…
— Все нормально, Хэн.
Люк вошел в дом. Лейю он нашел сидящей на кухне, держа в каждой руке по стакану.
— Я как раз пытаюсь вспомнить, делал ли ты хоть когда-нибудь то, о чем я тебя просила.
— Лейя, пойми, что это важно для нас обоих. Я думаю, что это наш шанс узнать нашу мать как реальное лицо.
Она повернула лицо к нему, в ее глазах была усталость.
— Зачем? Ты влезал в мой разум столько раз, что я не могу вспомнить. Мы сидели в медитационном круге ночь за ночью, вызывая Оби-Вана, Энакина, Йоду, Оуэна и Беру, моих приемных родителей, вызывали и ее — помнишь?
— Я помню
— И после этого мы знали столько же, сколько и до этого. Ты назвал это «конспирацией молчания».
— Но теперь я думаю, что молчание может быть сломлено. Мне кажется, я знаю, почему мы тогда не нашли ее следов.
Лейя сказала:
— Тобой завладело прошлое. А я не могу позволить себе тревожиться столь о многом. Наши отец и мать мертвы, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы изменить это.
Люк резко спросил:
— Откуда мы можем знать, что наша мать мертва? Где ее могила? Кто видел, как она умерла? Ты?
— Нет, но…
— Она могла оставить тебя на Альдераане, чтобы спрятать от отца.
Лейя встряхнула головой.
— Это было бы слишком просто… Она мертва, Люк. Если бы она была жива, она воссоединилась бы с нами, ничто не остановило бы ее.
— Сейчас ей может быть около пятидесяти лет. Мы еще можем воссоединиться.
— Я боюсь, что у меня уже не хватит сил искать ее.
Люк спросил:
— Что это значит?
На ее лице появилась мучительная усмешка.
— Я сейчас расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь. С самого конца войны — с тех пор, как я снова стала главой Новой Республики, сюда не перестают приходить женщины, и каждая объявляет себя нашей матерью. Хэн, сколько их там уже было?
— Около двух сотен.
— Охрана называет их сумасшедшими старухами, но некоторые из них не старше нас, а некоторые — вообще не люди. Но все они одержимы идеей, что именно они дали жизнь героям Республики.
Люк убедительно сказал:
— У нашей матери могут быть причины, по которым она не хочет давать знать о себе. Она может защищать тех, кто защищал ее, она, возможно, не хочет отвечать на наши вопросы. Может быть, она думает, что ее будут ненавидеть за связь с Вейдером. Хотя бы поэтому мы должны найти ее. Лейя, позволь мне заглянуть в твой разум еще раз. На этот раз я знаю имя нашей матери.
— И что дальше, если ты найдешь то, что ищешь?
— Тогда я вместе с женщиной, которая сообщила мне имя, буду искать следы матери.
Лейя раздраженно взмахнула руками.
— Это никогда не кончится! Ты никогда не выкинешь это из головы!
Люк сказал:
— Я просто хочу знать истину. Не понимаю, почему ты не чувствуешь того же, что и я?
— Как ты не можешь осознать, что мы никогда не будем знать наших родителей лучше, чем сейчас. Нам нечего сказать о них своим детям. Мы лучше расскажем об Оуэне и Беру, о Бейле — о тех людях, которые любили нас и защищали, заботились о нас, как о собственных детях. А с настоящими родителями нас связывает только кровь.
— Это больше, чем кровь.
— А если ты будешь искать эту истину, как ты ее называешь, ты можешь найти нечто такое, что тебе совсем не понравится. Ты можешь пожалеть о том, что не оставил прошлое в покое.
— Разве может быть что-то хуже того, что мы уже знаем?
Лейя встала со стула.
— Всегда может быть хуже, чем есть. Люк, мы с тобой — подкидыши, нравится тебе это или нет. История нашей семьи начинается здесь — с этого дома и этих детей. И они будут знать своих родителей, и своего дядю, и всех наших друзей.