Кризис и другие
Шрифт:
Маленький нюанс: Цветаева говорила о себе, а не о России. Розанова же говорит, якобы от имени Цветаевой, что ТАК нагрешив, России надо уйти СОВСЕМ! Бесследно уйти из истории. Еще раз предлагаю вспомнить, что Белковский, говоря о губительности для нас
Ну, вот и потянулась ниточка из настоящего в прошлое. Ухватившись за нее, движемся… Куда? Куда нить тянется – вот куда!
№29. 26.08.09 "Завтра" No: 35
То, что в воображении М. Розановой соткался образ Лермонтова, читающего Приставкина, – курьезно и поучительно. Но и не более того. Воображение у г-жи Розановой, как мы убедились, не ахти. Да, злое… Да, воспаленное… Но при этом в высшей степени заурядное. Потому оно и образы рождает худосочные, лишь для эпатажа пригодные. Что особенно очевидно, когда ее образы вынуждены в силу родственности сюжетов конкурировать с образами, рожденными воображением национального гения. (Он же монстр, согласно "табели о рангах", сочиненной супругом г-жи Розановой). У Пушкина в его знаменитой "Вольности" и впрямь есть сюжет, родственный беннигсеновскому сюжету Розановой. Буквально – "родственный"!
Ведь Александр Беннигсен, которому посвящены самые яркие строки розановской статьи, – это прямой потомок барона Левина Августа Готлиба Беннигсена (по-русски – Леонтия Леонтьевича Беннигсена), выдающегося военачальника российской армии, сыгравшего важнейшую роль в убийстве Павла I. Лев Толстой неприязненно описывает в романе "Война и мир" конфликт Л. Л. Беннигсена с М. И. Кутузовым. А Пушкин в своем воображении видит Леонтия Леонтьевича "в лентах и звездах". Помните эти строки из "Вольности"?
Он видит – в лентах и звездах, Вином и злобой упоенны, Идут убийцы потаенны:. На лицах дерзость, в сердце страх.Что мне ответят, если я сходу заявлю, что выявленная А. Синявским "монструозность" великого Пушкина имеет некое – косвенное, но вполне реальное – отношение к нелицеприятной характеристике, данной Пушкиным Беннигсену как одному из убийц Павла I? Кто-то спросит с вежливым изумлением: "Что Вы имеете в виду?". А кто-то злорадно ухмыльнется: "Ну вот! От конспирологии так отмежевывался – и на тебе!"
Поэтому я ничего подобного с ходу не заявлю. Да и в целом торопиться не буду. Я для начала аккуратно зафиксирую самое очевидное. Потом развернуто обсужу то, что находится, так сказать, вблизи самого очевидного. Так по трясине ходят – от кочки к кочке, не торопясь. Трясина-то, между прочим, не филологическая и не историко-культурная, а именно политологическая. Что становится ясно, как только на нее вступаешь по-настоящему.
Итак, зафиксируем для начала в виде самого очевидного, что Пушкин в своем воображении видит родоначальника очень важного для нашей истории семейства. Российского имперского аристократического семейства Беннигсенов.
А также, что прямым потомком того Беннигсена, который запечатлен Пушкиным, является Александр Беннигсен, о котором повествует нам М. Розанова в своей донельзя откровенной статье "Кавказская пленница".
Потомок Беннигсена, косвенно упомянутого Пушкиным в стихотворении "Вольность", был, согласно сказанному в розановской статье, разработчиком
Насколько очевидно то, что Беннигсен-предок, убивший Павла I, и Беннигсен-потомок, специализировавшийся четверть тысячелетия спустя на зачистке нас "тангутами", являются членами одной элитной – российской аристократической имперской – семьи? Это абсолютно очевидно. Как пишет Фанни Беннигсен, одна из дочерей героя статьи Розановой А. Беннигсена, Беннигсены – датчане, переселившиеся в Германию. Их род становится известным в Ганновере с конца XIII века. В 1773 году подполковник королевской ганноверской службы барон Беннигсен (тот самый Леонтий Леонтьевич) вступает в русскую военную службу, воюет вместе с Суворовым, становится генералом, участвует в различных военных кампаниях, удостаивается высочайших наград и в возрасте 73 лет возвращается в Ганновер. Один из его сыновей остается в России. Его прямой потомок – Александр Адамович Беннигсен, фигурирующий в статье Розановой.
Спросят: "Ну и что?" Отвечаю. Только то, что прямое родство Л. Л. Беннигсена, убившего Павла I, и А. А. Беннигсена – абсолютно очевидно. И зафиксировано мною в качестве такового.
Столь же очевидно и то, что Л. Л. Беннигсен предстает в воображении Пушкина не как сиятельная фигура, блистающая, к примеру, на придворном балу, а как участник конкретного заговора.
И, опять же, меня справедливо спросят: "Ну и что?" Только то, что это именно так. И что, только зафиксировав, что это именно так, можно от совсем очевидного переходить к тому, что находится в его ближайшей окрестности. Оговорив, что заговор, в котором участвовал предок А. Беннигсена, был беспрецедентно судьбоносен для нашей истории. И – столь же беспрецедентно могуч. То есть порожден очень сложно, тонко и надежно выстроенной элитной закрытой группой. Это так же бесспорно, как и все, зафиксированное выше.
В самом деле, Павел I планировал заключение союза с Наполеоном против Великобритании. И даже совместный с Наполеоном поход в Индию. Осуществись подобное, вся мировая история была бы совсем иной. А уж история России и подавно. Выгоды для России от такого союза с Наполеоном были огромны. Издержек этот союз фактически не содержал. Невыгоден данный союз был только Великобритании. И он был сорван – убийством Павла I – во спасение Британской империи. Что признается всеми специалистами. А значит, по своей судьбоносности заговор и впрямь беспрецедентен. Обсудив эту беспрецедентность, обсудим и другую. Беспрецедентность масштаба заговора, могущества заговорщиков.
Назовем элитную группу, убравшую Павла I и этим спасшую Британию на рубеже XVIII – XIX веков, группой #1.
Назовем элитную группу, сотворившую в начале XX века очень многое (убравшую Распутина и не только) ради того, чтобы Россия сохранила пробританскость хоть бы и ценой своей гибели, группой #2.
Осмелится ли кто-то утверждать, что группа #1 и группа #2 не являются элитно-родственными группами? Я не знаю таких историков. Подчеркиваю, не конспирологов, а историков. И что же? Даже при наличии такой родственности (а кто-то считает, что элитной тождественности) надо относиться к заговору против Павла I как к заурядному дворцовому заговору? Извините, это невозможно, уже хотя бы в силу вышеназванных очевидных обстоятельств. Но есть и обстоятельства другие. Не столь броские, однако, тоже существенные. К ним и перехожу.