Кризис либерализма

Рормозер Гюнтер

Как вообще стала возможна в ФРГ эта культурная революция? Первой и решающей ее предпосылкой был отказ немцев после 1945 года от своей истории, что было сделано в какой-то мере даже совершенно сознательно. Вспоминаю, у меня был как-то весьма личный разговор с одним видным американцем. Дело было в самый разгар войны в Персидском заливе. Американец этот расспрашивал меня с возмущением, что случилось с немцами. Он видел, как тысячи детей вышли на улицы ФРГ с зажженными свечами в руках, и ему бросилась в глаза заметная враждебность руководителей этого "мирного движения" по отношению к политике ООН и США.

Я ответил ему тогда: "Из

немцев получилось именно то, чего вы и добивались после 1945 года". Он был в высшей степени смущен таким ответом, но как человек культурный и терпимый к другому мнению переспросил, каким же образом все это произошло. И мне пришлось напомнить ему о том, как в 1945 в Германию прибыли из США важные лица с программой "перевоспитания" и подготовки немцев к демократии. Все они намеревались так глубоко укоренить демократию в сознании немцев, чтобы те были способны выдержать впредь даже кризисные времена.

Второй решающей предпосылкой культурной революции в ФРГ был тезис интеллектуалов, что сразу же после Французской революции немцы не вступили одновременно и вместе с другими народами Запада на путь спасительного прогресса. Немцы пропустили, дескать, возможность своевременно присоединиться к Французской революции и к философии Просвещения. Тезис о том, будто этот "особый путь" в истории и привел немцев к катастрофам ХХ века, и поныне витает в воздухе как некий призрак.

"Триумф" Франкфуртской школы состоял, пожалуй, в том, что она помогла либертаризму, пацифистскому интернационализму и идеям превращения ФРГ в некую "республику всего человечества" стать господствующей в стране идеологией. Франкфуртская школа добилась того, что все традиции и ценности консерватизма были поставлены под подозрение, не фашистские ли они, и изъяты из лексикона общества. Нация, историческое наследие и даже религия считались подозрительными, рассматривались лишь как симптомы отсталого сознания.

В одном пункте эта философия действительно оказалась права - в оценке сознания позднебуржуазного либерального общества: его враждебности к теории приватизма, способности мыслить только экономическими категориями. Это общество не распознало ни природы, ни последствий культурной революции, с которой оно столкнулось. Нынешнее либеральное общество разделяет убеждение, будто метафизике пришел конец; религию оно считает сугубо личным делом. Так же как и Франкфуртская школа общество это спокойно взирает на симптомы дехристианизации нашей культуры.

Конечно, опыт, пережитый страной после 1968 г., не мог оставаться без всякой реакции на него. Теоретический ответ на вопросы, поставленные Франкфуртской школой, дал неоконсерватизм. С середины 70-х годов вдруг заявили о себе неоконсервативные интеллектуалы, профессора, представители общественных наук, которые по духовной своей основе были даже не консерваторами, а либералами. Это были классические либералы. Консерваторами их стали называть лишь потому, что классический либерализм считался в Германии к тому времени уже чем-то консервативным. В духовно-политическом спектре произошло смещение, и совершенно нормальные позиции классического либерализма уже считаются у нас консервативными. Более того, их даже ставят под подозрение, не реакционные ли они, и стремятся подавить их.

Эта неоконсервативная интеллигенция в общем никогда не притязала ни на что больше, чем на апологию существующего, а именно самой ФРГ. Удо Марквард,

к примеру, называет себя традиционалистом - сторонником современного общества.

В начале 70-х годов в книге "Нищета критической теории" я позволил себе сделать такой прогноз: если негативная диалектика Адорно, с ее тенденцией к анархизму, хотя и в примитивной и вульгарной форме, начнет завоевывать широкие массы, то можно будет ожидать не победы этой теории в Германии, а появления нового фашизма.

Немцы способны в течение длительного времени выдерживать все что угодно, кроме анархии. Если этот народ будет лишен духовного и политического руководства, если правительство не будет править, опираясь временами и просто на авторитет, как считал необходимым Кьеркегор, если совершенно явной станет беспомощность политиков к решению насущных проблем, то немцы и в самом деле выберут в такой ситуации новый фашизм, чтобы предотвратить анархический распад общества.

Не консерваторы толкают общество в направлении фашизма, а те, кто провозгласил принцип тотальной критики всех существующих институтов, видя в этом показатель демократической зрелости и просвещенной прогрессивности. На почве принципа тотальной критики можно, конечно, критиковать что угодно, но нельзя создать государство и сплотить общество.

Лишь ныне консерватизм переживает возрождение. Это реакция на культурную революцию 1968 г. Хотя новый, интеллигентный консерватизм, способный воспринимать новое, еще не оформился, но возвращение фундаментальных консервативных идей и ценностей уже наблюдается. Какие это идеи?

1. Обращение к истории. Народ, отказавшийся от истории, неизбежно становится жертвой нигилизма. И завтра любой демагог сможет повести народ куда захочет. Это люди начинают понимать.

2. Политическая борьба в ФРГ сосредоточена на вопросе: есть ли у Германии свои национальные интересы?

3. В бесконечных дискуссиях о ценностях мы забыли о том, насколько мы утратили основные добродетели, заложенные в традиции европейской культуры. К этим качествам относится не только осмотрительность, но и смелость.

Демократию, в которой не осталось смелых людей, некому будет защищать, если она окажется в кризисе. Способна ли ФРГ к тому напряжению, дисциплине, сплоченности, к тем жертвам, которые требуются от нас перед лицом новых вызовов, брошенных нам? Выживание ФРГ зависит не от партийных программ, а от того, обретем ли мы снова старые немецкие добродетели. Политический, духовный, нравственный вакуум, образовавшийся в России после социализма, заполняет консерватизм. Россия обращается к своему религиозному наследию, к своей истории и к национальному сознанию.

До 1982 г. партия ХДС обещала в случае ее прихода к власти в ФРГ "духовный поворот". В качестве существенного программного положения была принята тогда идея "духовно-морального обновления". Я позволил себе сделать тогда предостережение, что если духовный поворот в стране не будет осуществлен, влияние партии ХДС снизится до такой степени, что она не сможет более играть решающую роль в политике страны.

Именно такая ситуация сейчас вырисовывается. Конечно, федеральный канцлер добился большого политического успеха, и он займет наверняка свое место в истории. Но духовный поворот был понят в ХДС, к сожалению, как дело, относящееся лишь к надстройке. И настоящий духовный поворот остается для нас императивом выживания.