Кризис личности

Мэрфи Уоррен

— Кто идет? — спросил Чиун.

— ФНУ, — ответил сдавленный голос. — Кто здесь?

— Никого. Уходи отсюда.

— Я агент ФНУ. Мы никогда просто так не уходим.

— Никогда?

— Никогда.

— Это очень плохо. Несомненно, ты явился, чтобы конфисковать сокровища.

— Что здесь?

— Здесь нет никакого золота, несмотря на то, что ты мог об этом слышать.

— Золото? Разве речь идет о золоте?

Агент дошел до конца лестницы и, как дурак, стал шарить по углам лучом ручного фонарика.

— Нет,

конечно, — отозвался Чиун. — И даже если ты будешь всюду совать свой длинный нос, все равно не узнаешь.

Агент завертелся на месте, пытаясь найти источник голоса. Кажется, он не понимал, что мастера Синанджу невозможно коснуться даже безобидным лучом света, если он, мастер Синанджу, этого не желает.

Тем не менее, парень из ФНУ продолжал свои глупые расспросы.

— А что здесь?

— Просто подвал, и больше ничего.

— Тут как-то странно пахнет~

— Просто ты провонял мясом.

— Пахнет паленой пластмассой.

— У тебя неплохой нос — учитывая его длину.

— Слушай, как агент ФНУ я приказываю тебе перестать прятаться и выйти на свет.

— Это приказ?

— Да, приказ.

— Слушаю и повинуюсь.

Мастер Синанджу вышел на свет и дотронулся до своей груди. Лицо его сияло.

— А, так ты тот сумасшедший китаец, — буркнул агент.

— Я не сумасшедший и не китаец, безголовый!

— Накладываю на тебя арест!

— Ты не имеешь права.

— Как агент Финансового отдела я вправе задержать любого гражданина Соединенных Штатов.

— К несчастью, я не житель Соединенных Штатов.

— Тебе придется доказывать это в суде. Ты арестован.

— Ну так надень на меня наручники, если удастся. — Мастер Синанджу протянул к нему свои руки.

— Я не ношу наручников.

И белый человек из ФНУ попытался осквернить мастера Синанджу прикосновением своих немытых рук, чтобы утащить его из подвала как какого-нибудь обычного вора.

Своими молниеносными движениями кореец тотчас привел белого увальня в полное замешательство. Пальцы агента внезапно переплелись, и на лице его отразилось недоумение: он явно не понимал, что с ним.

Мастер Синанджу сжал крошечный кулак, твердый, как деревянный молот. Белый олух так и не успел ощутить удара, который сломал ему грудную клетку и превратил сердце в желе.

Агент упал, из горла его вырвалось шипение наподобие того, как из лопнувшей шины выходит воздух.

Мастер Синанджу оставил его внизу, на лестничной площадке, в назидание остальным представителям белого племени. Пусть знают, что вошедшего в подвал крепости Фолкрофт ждет смерть.

Чиун надеялся, что не успеет перебить всех до единого, прежде чем они поймут значение этого акта. Трупы белых на четвертый день начинают смердеть, а мастер Синанджу не хотел, чтобы золото пропиталось этим запахом.

* * *

— Ты убил агента ФНУ! —

взорвался Римо, едва не споткнувшись о тело, лежавшее у ступенек. — Ради Бога, объясни мне, зачем?

— Он меня оскорбил, — отвернувшись, проговорил Чиун.

— Нельзя убивать правительственного агента только потому, что он тебя оскорбил.

— Я не убивал этого мерзавца! — фыркнул кореец. — Он сам себя убил, пытаясь осквернить мастера Синанджу прикосновением своих грязных рук. Если бы он был образованным человеком, то понимал бы, что это равнозначно самоубийству. Виновато ваше школьное образование, где обучают только таким банальностям, как геометрия и французский язык.

— Значит, ты намерен оставить все как есть?

Чиун презрительно отмахнулся рукавом своего кимоно.

— Конечно. В назидание остальным.

— В назидание?! Это же ФНУ. От них так просто не отмахнуться. Они будут приходить снова и снова — как пчелы-убийцы.

— Что мне их укусы! Я не гражданин Америки и потому не обязан платить их обременительные налоги.

— Неужели? Ну, если они отнимут это золото, то не станут брать никаких налогов. Они без слов все конфискуют.

Чиун с непреклонным видом отозвался:

— Как бы не так! Это мое золото.

— Часть принадлежит Смиту, помнишь? Он тоже вправе претендовать на золото Друга. А еще там есть и мое золото.

Чиун поджал губы.

— Твоя часть самая маленькая.

— Благодаря тому, что ты меня обманул.

— Тот, кто живет прошлым, не имеет будущего, — философски отозвался мастер Синанджу.

Римо сунул ему в лицо листок бумаги.

— Вот, посмотри на это!

— Где ты взял этот рисунок?

— У полицейского художника. Это моя мать.

Чиун оторвал взгляд от рисунка.

— Она очень красивая, Римо.

Римо смягчился.

— Я тоже так думаю.

— Следовательно, она не может быть твоей матерью, — заключил Чиун, отбрасывая рисунок в сторону.

— Эй! — крикнул Римо, осторожно подхватывая лист бумаги. — Что ты сделал с моей матерью?! Это ее единственный портрет.

— Это не твоя мать.

— Посмотри, посмотри еще раз! У нее глаза Фрейи. Или у Фрейи ее глаза.

Чиун внимательно взглянул на рисунок, который Римо теперь держал на почтительном расстоянии от его острых ногтей.

— Ха! — усмехнулся Чиун. — Простое совпадение. Кроме того, ты описал ему те глаза, какие хотел видеть. Это лишь фрагмент твоего воображения.

— Фрагмент?! А сегодня утром ты не сомневался в том, что я видел дух своей матери.

— Сегодня утром я был не в себе, потому что переволновался из-за золота. Теперь же успокоился, поскольку знаю, что его защищает от конфискаторов величайший на земле убийца со времен Великого Ванга.

— Я хочу показать это Смиту.

— Зачем?

— А вдруг он поможет мне узнать, чье это лицо.