Кризис личности
Шрифт:
– Спасибо, - кивнул, удаляясь, тощий парень.
И только тут Трой Тримэйн сообразил, что на улице, пожалуй, чересчур холодно, чтобы разгуливать в одной майке. Но было уже поздно.
Полицейский художник Тони Де Вито тоже не обратил внимания на не по сезону легкую одежду тощего парня.
– Сначала посмотрите на возможные очертания головы, - бросил он, пригласив посетителя в кабинет.
– Чтобы нам было с чего начать.
Тощий парень пролистал книгу и выбрал красивый овал.
– Теперь глаза, - кивнул он.
– Какие глаза были - я имею в виду есть у вашей жены?
– Красивые.
Тони поморщился.
– Нельзя ли чуточку определеннее?
– Печальные.
– Печальные, но красивые. Ладно, - сказал Тони. И почему люди думают, что можно нарисовать красивые глаза?
– Они узкие, круглые или квадратные?
– Круглые.
Тони нарисовал круглые глаза.
– Брови?
– Густые. Не выщипанные. Впрочем, не слишком густые.
Тони нарисовал брови, как у Брук Шилдс, посчитав, что лишние волосы потом можно будет убрать.
– Теперь нос. Вздернутый? С горбинкой? Или острый?
– Нет. Больше похож на нос Энни Арчер.
Тони закрыл глаза. У Энни Арчер красивое лицо и запоминающаяся форма носа. Пришлось нарисовать нос по памяти.
– А рот можете описать?
– Не слишком полный, не слишком широкий.
– Хорошо. Что еще?
– Красивый. Добрый. В нем есть что-то материнское.
– Я могу изобразить доброту, но никак не красоту, - возразил Тони. Подумайте еще.
Они минуты полторы спорили насчет формы губ и в конце концов сошлись на том, что рот, должно быть, смахивает на рот Сьюзен Луччи.
Тони начал водить карандашом по бумаге и вдруг осознал, что совершенно не может припомнить, как выглядит рот у Сьюзен Луччи. Ноги - помнит. Глаза - тоже. А вот рот - проблематично.
– А может, рот еще какой-нибудь актрисы похож на рот вашей жены? спросил Тони.
– У Минни Маус.
– Ну, ее-то нарисовать - раз плюнуть.
Для первого раза получилось на удивление хорошо. Красивое лицо, хотя глаза смотрели чересчур печально.
– Остались только волосы, - подбодрил Де Вито.
– Длинные, со лба зачесаны назад.
– Сейчас.
Закончив портрет, Тони повертел его в руках и спросил:
– Похоже?
Парень нахмурился.
– Нет, совсем не то. Рот слишком тонкий, нос слишком острый, а глаза вообще не ее.
– А как все остальное?
– сухо поинтересовался художник.
– Волосы похожи, - кивнул Римо Лолобриджида.
"Прекрасно, - подумал Тони.
– Такая прическа была в моде лет двадцать - тридцать назад, но тем не менее я попал в точку".
– Ладно, - буркнул он, - давайте проработаем элементы.
–
– А если глаза будут вот такими?
– Такое впечатление, будто она злится.
– Ну и ладно, пусть будет злюкой. Она когда-нибудь выглядела так, когда сердилась?
– Ни разу не видел ее злой.
– Давно женаты?
– Нет.
– Ладно, а вот так?
– Так вроде похоже.
– Теперь давайте удлиним нос.
Прошло еще минут двадцать, прежде чем расстроенный муж выпалил:
– Она! Вылитая она!
– Точно? Ну что ж, тогда развесим везде плакаты. Мы свое дело знаем.
Обеспокоенный муж взял у художника лист бумаги и невероятно долго смотрел на портрет. Причем смотрел так, будто не видел эту женщину уже очень, очень давно.
– Вылитая она, - задумчиво повторил Римо.
– Что ж, значит, разошлем.
Тони уже хотел было встать, но посетитель, не отрывая глаз от бумаги, рассеянно протянул руку к правому колену художника. Де Вито почувствовал себя так, словно его стиснули тисками и вновь усадили на твердый деревянный стул.
– Эй!
Парень вдруг железной рукой схватил его за горло. Не отрывая глаз от рисунка, проситель встал.
В глазах художника все потемнело, а когда он пришел в себя, то обнаружил, что сидит на своем стуле, а дежурный сержант плещет водой ему в лицо.
– Что случилось?
– И ты еще спрашиваешь?
– взорвался сержант Тримэйн.
– Это ты должен мне сказать, что произошло!
– Я сделал рисунок для этого парня, Лолобриджиды, а он вдруг начал чудить.
– Пострадавший огляделся по сторонам.
– А где он?
– Он? Он отсюда не выходил!
И тут оба обратили внимание на открытое окно. Холодный ветер, казалось, вот-вот разметает бумаги по столу Тони.
– Очень странный тип! И зачем ему это - сначала заставлять нас рисовать его пропавшую жену, а потом убегать с рисунком?
– недоумевал Де Вито.
– Да псих он!
– рявкнул Тримэйн.
– Я сразу понял, что он чокнутый, стоило ему здесь появиться.
– Мне он показался совершенно нормальным.
Тримэйн захлопнул окно.
– На улице наверняка градусов сорок,* а он разгуливает в какой-то дурацкой майке. Говорю же - чокнутый. Я их за три мили чую.
– Почему же ты меня не предупредил?
Трой Тримэйн пожал плечами.
– Ну, он имел право обратиться, а я могу и ошибаться в людях. Но только не в случае с психами.
– Что будем делать?
– Что до меня, то я ровным счетом ничего не буду делать. А ты давай рисуй. Надо повесить портрет этого долбанутого на стенке в дежурке, чтобы ребята знали.