Кризис самоопределения
Шрифт:
В буйной тепличной атмосфере виллы остальные девчонки об этом, конечно же, донесли Джемайме (#сестренкапередмальчонкой [52] ), и так Джемайма постигла, что ее решение пренебречь Кёртом ошибочно. Это решение сделало ее уязвимой для изгнания в “перестыковке с подачи мальчиков”, вдруг объявленной режиссерами. Вот почему она попросила Кёрта перемолвиться с ней наедине у костра, и вот так состоялась их роковая встреча.
Парочка проговорила с минуту. Они вместе постановили, что реально “врубаются” друг в друга и что, вопреки недавним колебаниям, они удовлетворяют требованиям друг друга
52
Этот девиз популяризирован в дамском романе американской писательницы Кейт Хоффман “Могучее семейство Куинн. Броди” (2009).
“Мы норм, да?” – спрашивает Джемайма.
“Ага, каэшн, а чё”, – отвечает Кёрт.
Далее Кёрт обнимает Джемайму, оплетая ее громадными мускулистыми ручищами, попутно, как мог бы заметить какой-нибудь циник, без всякой нужды шевеля шикарно очерченными, умасленными, накачанными и полностью набрякшими мышцами.
Джемайма обращает свой несусветно пухлый рот, сверкающий и лоснящийся блеском для губ, ко рту Кёрта. Губы у нее трепещут. Толстая, мясистая, сочная и влажная нижняя губа чуть оттопыривается и являет призрак безупречных зубов.
Но склоняется к ней именно Кёрт, он-то и инициирует поцелуй. Движется как раз его голова, а не ее.
Однако затем Джемайма отвечает на поцелуй. Есть отчетливое движение ртом.
– Сучка-то работает, – произнес голос с задних рядов полностью сосредоточенной производственной группы. Хорошо поставленный голос белой девочки из среднего класса. – Сучка-то рэботаит.
– Ш-ш-ш! – оборвала ее Хейли. Ее всегда бесило, что столько белых детишек из закрытых школ, работающих теперь в медиа, разговаривают на эдаком приграймленном псевдоямайском, но теперь это стало еще и потенциально подсудным делом. При Годни, настоящем черном человеке, белый сотрудник с претензиями на крутизну мог подставиться под жалобу на культурную апроприацию, виновной за что могла оказаться компания, допустившая это.
На экране Джемайма отворачивается от Кёрта и утирает слезу.
– Если б этот похотливый гаденыш тут и отстал, нас бы пронесло, – пробормотала Хейли.
Но Кёрт не отстает. Он берет Джемайму за подбородок и возвращает ее рот к своему.
– Он оказывает давление? – прошептала Хейли, подаваясь вперед.
– Она утверждает, что да, – ответил Дейв, нанятый для юридических дел и подобной же мути.
– Придется верить жертве, – проговорил Годни Рифмас с широченной улыбкой.
– Заткнись, Годни.
– Я просто тебя цитирую, Хейли.
На экране Кёрт склоняется к Джемайме и целует ее вторично.
Сколько б ни всматривалась производственная группа “Острова любви”, никак не удавалось разглядеть, нравится Джемайме то, что ее взяли за подбородок, или ответила ли она на второй поцелуй. Ее обширная шевелюра целиком и полностью застила от камеры ее обширный рот.
– Она его не отталкивает, – с надеждой заметила Хейли, – пять секунд подряд уж точно.
Наконец Джемайма отлепляется и говорит: “Не знаю, стоило ли тебе это делать”.
Кёрт просто пожимает плечами.
Джемайма улыбается, подхватывает свой бокал с белым вином и удаляется.
Поцелуй завершился.
Дейзи нажала на “паузу”.
– Серьезно? – произнесла Хейли. – В смысле – серьезно. Вот это подставило
– Может, это не игра за деньги. Может, она искренне чувствует, что ею злоупотребили, и теперь ей нужно отпустить прошлое, – предположила Дейзи.
Хейли испепелила ее взглядом.
Производственная группа “Острова любви” – не единственные люди, пристально вперявшиеся в этот отрезок записи. В то утро ее беспрестанно гоняли и в новостях, и в интернете. Полиция тоже всматривалась – в ответ на вопрос, заданный в Твиттере членом парламента от Джемайминого избирательного округа: этот парламентарий смекнул, сколько уважухи добыл себе в сети парламентарий Деборы Уиллет (1650–1678), и твитнул от имени Джемаймы #ЯГоройЗаВсехЖертв. Полиция твитнула в ответ, что они в курсе обвинений, предъявленных Джемаймой, и изучают запись в полном соответствии с регламентами, разработанными в отношении насилия и домогательств, #НулевойТерпимости и своей нерушимой приверженности принципу, что Британия обязана быть и будет безопасным местом для жизни.
В штаб-квартире “Острова любви” Хейли с трудом удавалось поверить, что все это происходит с ее великолепной, великолепной программой.
– Это же поцелуй! – вопила она. – Это же просто, блядь, поцелуй!
Но, произнося это, Хейли уже понимала, что ей такое говорить нельзя.
Все в комнате понимали, что ей такое говорить нельзя.
Потому что однажды – и не очень-то давно – Хейли в полный-полнехонький голос заявляла, что поцелуй – никогда не просто поцелуй.
И тогда оно так всем нравилось. Сильно. Решительно. Неистово.
“Вы разве не врубаетесь? – спрашивала она тогда. – Поцелуй – никогда не просто поцелуй. Бывают поцелуи хорошие, бывают плохие, но ни один – не просто поцелуй. Все они связаны с согласием”.
Годы напролет Хейли шагала в какую надо ногу с историей, а теперь вот история ее обскакала.
18. #НикакихОттенковСерого
Осень 2017-го. Ого-го время жить-то. ВЫШЛО время, мужики. Время, бля, ВЫШЛО!
Хейли подумывала подать в “Нетфликс” проект мощного навороченного телесериала на эту тему. Чего ж не подать? Мир перевернулся с ног на голову. Кто б мог ожидать такое? Никто.
Внезапно мужчины, к которым всю жизнь приходилось притираться, попали под раздачу.
Задумались о своем поведении.
Пересмотрели свои привилегии.
Актеры, продюсеры, режиссеры – все сделались такие нервные. И произошло это буквально в одночасье. Вернулись вечером домой вразвалочку из своего мира власти и вседозволенности за здорово живешь, с привычной своей борзотой. А тут – бум! – рухнул Харви Вайнштейн, и наутро все они уже двигались крадучись, высматривая репортеров у себя за плечом. Поглядывали в интернет – проверить, не внесли ли в черные списки и их. Рылись в старых воспоминаниях и раздумывали, не придаст ли какая-нибудь коллега радикально новый оттенок давно задвинутому неприятному инциденту, который мог бы показаться несколько мутным, если посмотреть на него под определенным углом.