Кризис совести
Шрифт:
Основным фактором решений Правления было правило о большинстве в две трети. Иногда это порождало странные результаты.
Правило гласило, что для принятия решения необходимо большинство голосов активных членов в две трети. Я лично приветствовал появлявшуюся при этом возможность для любого члена «воздержаться» без того, чтобы чувствовать, что он пользуется «правом вето». По незначительным вопросам Я (даже если не был полностью согласен) обычно голосовал вместе с большинством. Но, когда поднимались вопросы, понастоящему задевавшие мою совесть, я часто оказывался в меньшинстве — редко один, но чаще только с одним, двумя или тремя членами, по велению совести возражавшими против того или иного решения, не голосуя за него [106] . Это случалось не так часто в течение первых двух лет после значительных изменений в структуре власти (официально введенных в действие 1 января 1976 года). Однако в последние два года моей работы в Правлении сильный уклон к
106
Я помню (да и мои записи содержат) только два–три таких случая за восемь лет, когда я был единственным воздержавшимся.
Но теперь представьте, что происходило, если Правление разделялось во мнениях (это было не такой редкостью, как можно подумать).
Предположим, обсуждался вопрос, касавшийся проступка, за который в прошлом люди подвергались исключению из Общества, например, инъекция того или иного элемента крови для лечения очень тяжелого заболевания; или, возможно, вопрос о жене, чей супруг, не являвшийся Свидетелем, находился на военной службе и которая работала в комиссариате на военной базе мужа.
Иногда мнения при подобных обсуждениях очень различались, иногда Правление разделялось точно на две половины, или образовывалось большинство, стремившееся вычеркнуть какой–то поступок, поведение или вид работы из разряда проступков, ведущих к исключению. Посмотрите, что могло случиться из–за правила о большинстве в две трети.
Если из четырнадцати присутствовавших членов девять голосовали за то, чтобы перестать считать тот или иной проступок причиной для исключения, и только пять человек желали сохранить прежнее положение, большинство было недостаточным для того, чтобы вывести этот поступок из разряда «причин для исключения». Будучи явным большинством, девять человек не являлись большинством в две трети (даже если десять человек голосовали за изменения, этого было недостаточно, потому что, хотя это и было большинством в две трети из всех присутствовавших, правило гласило, что это должно было быть большинство в две трети из всех активных членов, которых в то время было семнадцать или восемнадцать). Если кто–то из девяти, голосующих за снятие с того или иного поступка статуса «причины для исключения», выдвигал это предложение, оно неминуемо проваливалось, поскольку для его принятия было необходимо двенадцать голосов. Если кто–то из тех пяти, кто возражал против снятия этого статуса, выдвигал свое предложение о сохранении прежнего положения, его, конечно, тоже не принимали. Но даже то, что предложение о сохранении за проступком прежнего статуса не проходило, не означало того, что этот статус будет снят. Почему? Потому что положение гласило: для изменения прежней политики необходимо было принять какое–нибудь предложение. В одном из первых случаев, когда голоса подобным образом разделились, Мильтон Хеншель высказал мнение о том, что, когда большинства в две трети не достигнуто, «должен преобладать статус–кво», т. е. все должно остаться без изменений. В подобных случаях члены меняли свое решение по голосованию чрезвычайно редко, поэтому обычно этим дело и заканчивалось.
Это значило, что Свидетель, поступающий таким образом или выполняющий подобную работу, все равно подвергался исключению, даже если большинство членов Правления ясно высказалось против этого!
Не однажды, когда значительное по размерам меньшинство или даже большинство (но не в две трети) считало, что за тот или иной проступок исключать не следует, я высказывал мнение о том, что наше положение было неразумным, даже непостижимым. Как можно продолжать все прежним образом, если людей продолжают исключать, когда в самом Правлении несколько человек (иногда даже большинство) считают, что их проступки не заслуживают такого сурового наказания? Что подумают братья и сестры, если узнают о том, что их все–таки исключили [107] ?
107
Закрытый характер заседаний Правления, конечно, вряд ли позволял кому–либо узнать об этом, «Протоколы» заседаний никогда не показывались другим Свидетелям.
Для наглядности приведу такой пример. Если пятеро пресвитеров общины в составе «судебного комитета» присутствуют на слушании дела и трое из них считают, что поступок или поведение человека не заслуживает исключения, неужели тот факт, что это было большинство только в три пятых, а не в две трети, превратит их решение в недействительное [108] ? Неужели этого человека исключат? Конечно, нет! Как же тогда мы можем позволить, чтобы простое правило о голосовании оставляло в силе прежнее положение о проступке, заслуживающем исключения, когда большинство членов Правления думает по–другому? Разве не должны мы, по крайней мере, принять решение о том, что во всех вопросах об исключении, даже если набирается меньшинство значительных размеров (тем более, большинство, пусть и незначительное), считающее, что для исключения нет достаточных оснований, положение об исключении
108
Трое из пяти составляют только 60%, а не 66 2/3%, как в большинстве в две трети.
Эти вопросы, заданные Правлению, не получили ответа, но снова и снова в подобных случаях в силе оставались установленные прежде, традиционные положения, и это происходило само собой, как нечто вполне обыкновенное. Влияние этого на человеческие судьбы почему–то было недостаточно веским аргументом для того, чтобы заставить членов Правления в таких случаях откладывать в сторону свою «стандартную» политику. Когда–то в прошлой истории организации были сформулированы положения об исключении (часто являвшиеся продуктом размышлений одного человека, который был до смешного далек от конкретных рассматриваемых обстоятельств), и эти положения обрели силу; было принято правило, действующее до тех пор, пока его не отменяло большинство в две трети.
Пожалуй, никакой другой случай не иллюстрирует так наглядно этот странный подход, как дело об альтернативной службе.
«Альтернативная служба» означает гражданскую службу, предлагаемую правительством в качестве замены для тех, кто по своим убеждениям не может служить в армии. Довольно много просвещенных стран предлагает своим гражданам такую альтернативу.
Официальное положение Общества Сторожевая башня, сформировавшееся во время Второй мировой войны, гласит, что, если Свидетель Иеговы принимает такую альтернативную службу, он вступил в «компромисс», нарушил свое единство с Богом. Рассуждения, стоящие за этим положением, заключаются в том, что поскольку эта служба заменяет военную, то она занимает место того, что заменяет, и (как утверждает этот аргумент), соответственно, является тем же самым. Поскольку эта служба предлагается вместо военной, а военная служба подразумевает (по крайней мере, потенциально) пролитие крови, то каждый, принявший эту замену, объявляется «повинным В кровопролитии». Это замечательное положение было сформировано до того, как Правление стало действительностью и, по всей видимости, было сформулировано Фредом Францем и Натаном Норром в то время, когда они принимали все основные вопросы политики организации.
Согласно этому положению, многие годы буквально тысячи Свидетелей Иеговы в разных странах готовы были скорее идти в тюрьму, чем принять предложение об альтернативной службе. И сейчас Свидетели находятся в тюрьмах по этой причине. Неподчинение политике Общества означает, что человек «прервал связи с Обществом», и к нему относятся как к исключенному.
В ноябре 1977 года Свидетель из Бельгии спрашивал в письме, на чем основано такое положение. Это привело к тому, что вопрос был рассмотрен на заседании Правления сначала 28 января 1978 года, затем 1 марта, 26 сентября, 11 и 18 октября и 15 ноября. Был проведен опрос мнений Свидетелей по всему миру, пришли письма приблизительно из 90 филиалов. Значительное их количество показало, что Свидетели в своих странах не могли понять, на каком основании из Писания основывалось это положение. Посмотрите, что произошло в Правлении.
На заседании 11 октября 1978 года из тринадцати присутствовавших девять проголосовали за изменение традиционной политики с тем, чтобы решение о принятии или отказе от альтернативной службы было делом совести каждого человека; четверо за это не голосовали. Каким же был результат? Поскольку в Правлении было шестнадцать человек, а девять из шестнадцати не составляли большинства в две трети, не было принято никаких изменений.
15 ноября на заседании присутствовали все шестнадцать членов, и одиннадцать из них проголосовали за изменение политики, чтобы Свидетель, убеждения которого позволяли принять альтернативную службу, не был автоматически причислен к разряду людей, неверных Богу, и исключен из общины верующих. Это было большинство в две трети. Произошли ли перемены?
Нет, после краткого перерыва один из членов Правления объявил, что передумал, и таким образом нарушилось большинство в две трети. Результаты последовавшего голосования были таковы: из пятнадцати присутствовавших девять голосовали за изменения, пятеро против, один воздержался [109] .
Несмотря на то, что при этом явное большинство членов Правления голосовало за изменение существующей политики, эта политика осталась в силе. В результате ожидалось, что мужчины–Свидетели скорее подвергнутся риску тюремного заключения, нежели примут предложение об альтернативной службе — даже если они сами считали, что в глазах Бога такая служба была вполне приемлемой. Каким бы невероятным это ни казалось, таким было установленное положение, и большинство членов Правления, по–видимому, приняло его, как будто повода для беспокойства больше не было. В конце концов, они просто следовали существовавшим правилам.
109
Согласно моим записям, за перемены голосовали Джон Бут, Эварт Читти, Рэй Франц, Джордж Гэнгас, Лео Гринлис, Альберт Шредер, Грант Сьютер, Лайман Суингл и Дэн Сидлик. Против голосовали Кери Барбер, Фред Франц, Мильтон Хеншель, Уильям Джексон и Карл Кляйн. Тед Ярач воздержался.