Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда
Шрифт:
— Нет, он, конечно, может продолжаться, но очень медленно — как когда-то. Впервые огнестрельное оружие при штурме крепостей было использовано в начале XIV века. Прогресс тогда был медленный и под очень жестким контролем. Потом модель сменилась, и он стал быстрым, а скоро снова станет медленным. И будет происходить под жестким контролем общества. Чтобы, не дай бог, какой-нибудь урод не скрестил человека с пауком.
— А что в этом плохого, если человек приобретет те качества, которых у него раньше не было, — слышать ультразвук, видеть ультрафиолет, питаться солнечным светом, как растения? И пусть он будет при этом зеленым, ну и что? У человека появятся интересные и полезные свойства, ему можно добавить память и «оперативку», он станет в
— Этого делать нельзя! Этого делать просто нельзя! — Ха-зин был не на шутку взволнован.
— Почему?
— Нельзя, и все. Это нарушение заповедей. А я верю в Бога…
…Этот вопрос — «почему нельзя» — я задавал Хазину множество раз. Но ответа так ни разу и не получил, если не считать таковым упорное повторение слов «нельзя» и «заповеди». Одно слово — старовер. И более того — инквизитор. Одни только костры, на которых он планирует сжигать генетиков за покушение на «дела божьи», чего стоят!
Мне это знаете что напомнило? Когда-то по деревням ездили врачи и делали темным массам прививки от оспы и других болезней. Темные массы роптали и возмущались — они полагали, что врачи-вредители специально вкалывают людям заразу, чтобы истребить народ-богоносец. Порой врачей убивали. Нести прогресс дикарям — занятие неблагодарное. Особенно если дикари темны (религиозны).
Как видите, дикарство и совершеннейшее мракобесие присущи не только папуасам, но и современным экономистам. А иначе как мракобесием отказ от генно-модифици-рованных продуктов, прививок, генетики и прав человека назвать нельзя.
Любовь Хазина к патриархальному миру беспредельна. Его постоянные отсылки к минувшему золотому (во всех смыслах) веку лишь свидетельство этого. Равно как и фрейдистская проговорка про деревню в истории с педофилом. Патриархальная деревня сама постучалась изнутри головы и выскочила изо рта. Городской человек, Хазин сам выбрал это в корне неверное сравнение, уподобив современный урбанизированный мир туземному деревенскому бытию. Грубейшая ошибка.
Рекомендую также обратить внимание на ловкое передергивание, которое весьма характерно для «патриархов» и «патриотов»: когда им задаешь вопрос о причинах их нелюбви к безвредным, в сущности, гомосексуалистам, они как-то незаметно для себя перескакивают с гомосексуалистов на педофилов, будто это одно и то же. Подменяют безвредное преступным. Частое явление, как я заметил. Вот и Хазин не удержался.
Я уже обращал внимание на проблему гомосексуализма и нетерпимости к нему, [6] и в этой книге возвращаться к ней совершенно не собирался. Проблема сама вернулась. Я ведь Хазина за язык не тянул, его уста сами извергли слова про гомосексуализм. И значит, я был прав, когда писал, что проблема эта сигнальная. Отношение к гомосексуалам — лакмусовая бумажка, на которой проверяется адекватность человека, концентрация в нем ксенофобии и нетерпимости.
…Помню, на одном из «заседаний» могучей кучки бородатый Хазин признался, что «лишился девственности» — купил, наконец, машину. У дожившего до седин дядьки этот автомобиль был первым. У жены машина была, а у седобородого — нет… И это еще один мелкий штрих и свидетельство патриархальности.
6
Никонов А. Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма. — М.: ЭНАС; СПб.: Питер, 2008.
Хазин — пессимист. А также живое свидетельство и чудесная иллюстрация того простого факта, что мировоззрение человека пляшет от его личности, а не формирует ее, как кажется некоторым.
Поясню… Я периодически выступаю перед читателями. И вот во время одной из таких встреч некий гражданин задал мне вопрос, как формируется мировоззрение человека — почему одни люди либералы, а другие — непроходимые дураки (патриоты,
— Мировоззрение — следствие генетики. Как человек внутренне устроен, таково и его восприятие мира. Генотип подбирает на себя одежку мировоззрения. Только не подумайте, что мировоззрение записано в генах, — нет, конечно. Гены строят тело — весь огромный комплекс взаимосвязанных механизмов, желез внутренней секреции, органов, которые играют гигантским слаженным оркестром, создавая определенный психотип своему носителю. В генных ансамблях записаны и передаются из поколения в поколение совсем простые вещи — например, большая или меньшая склонность к индивидуализму или иные первичные свойства характера, которые зависят, скажем, от способности организма производить серотонин («гормон счастья»). Человек может быть чуть больше или чуть меньше склонен к рефлексии, чуть больше или чуть меньше умен, склонен к риску, труслив или храбр. У него может быть ярче или, напротив, менее ярко выражен территориальный инстинкт. Весь этот набор качеств и формирует ту неровную площадку, на которую потом хорошо ляжет то или иное мировоззрение, своими выпуклостями заполняющее недостатки характера.
Скажем, если у человека менее развит территориальный инстинкт, менее выражено стадное чувство (потребность в сообществе себе подобных), он чуть более умен и самостоятелен, у него выше уровень эгоизма — вероятнее всего, он будет либералом. И наоборот… Стопроцентной корреляции здесь, конечно, нет, а палитра качеств, отвечающих за соматическое и, соответственно, ментальное функционирование, столь широка, что картина просто не может быть черно-белой. Но суть мною ухвачена верно. И если даже в процессе воспитания на человека с детства будет наложено не конгруэнтное ему мировоззрение, он будет чувствовать себя неуютно — до тех пор, пока не случится кризис личности. И тогда человек скинет с себя старое мировоззрение, заменив на что-то более соответствующее его натуре. После чего воскликнет: «Ах! У меня глаза открылись!» А это не глаза, это природа взяла свое.
Так что если вы слышите от какого-то экономиста апокалиптические сценарии, не пугайтесь — это не обязательно прямое следствие его знаний. Зачастую это просто отражение его натуры. Не более того. Пессимистическое мировоззрение самого печального экономиста эпохи Михаила Хазина вполне соответствует его внутреннему устройству. А не внешнему устройству этого мира. (При этом, будучи грамотным экономистом, он все-таки понимает пользу либеральных решений и даже сам себя называет либералом!)
Почему столько времени я уделил этому самому Хазину? Потому что он типичен для нашего переломного времени. Таких, как он, много. Переломные эпохи всегда порождают паникеров и кликуш. Они прут наверх, как опята после дождя, крича о том, что все вокруг распустились, забыли мораль или божьи заповеди и пора закрутить гайки, чтобы спасти погибающий во грехе мир.
Вы даже не представляете себе, насколько их много и как они активизировались в последнее время. Как саранча в дурной год! Взять, скажем, известного нашего миллионера Германа Стерлигова. Он ведь независимо от Хазина говорит о том же: о возврате в деревню, о Божьих заповедях, о том, что мир катится в пропасть. А спасение — в золоте! И он не просто говорит. Он делает. Человек истратил десятки миллионов евро на то, чтобы создать новую мировую структуру. Когда он мне про это рассказывал, я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь внутри какого-то пиратского романа. Во-первых, потому, что у Стерлигова был зарыт клад — он закопал в землю сундук с золотом и откопал его сразу после кризиса. Во-вторых, именно из этого золота он и его единомышленники наделали золотых монет для новой расчетной системы.