Крокодил из страны Шарлотты
Шрифт:
А меня?!
Дьявол и майор наконец оторвали свои упоенные взоры от записей и словарей. Вид у обоих был до того триумфальный, что казалось, от полноты чувств они вот-вот кинутся друг другу в объятия. Зато меня обуревали совсем иные чувства.
– Требую объяснений, – сурово поставила я вопрос ребром. – Я тоже не лыком шита, кое-что знаю, но еще подумаю, поделиться с вами или не стоит. Не нравитесь вы мне, вот что. А знаю я немало, поэтому прошу отнестись ко мне с должным вниманием, поберечь мои нервы.
– О чем речь! – засуетился майор. – Мы как раз прикидываем, не ввести ли вас в курс дела.
– Этой фаршированной колбасой для Михала ты себя окончательно дискредитировала, – добавил Дьявол. – Я выяснил на почте, кому она отправлена, но перехватить не успел. Интересно, что ты там написала.
– Вы с самого начала знали, что убийство Алиции как-то связано с наркотиками?
– Подозревали. Полной уверенности не было. Только ты могла пролить какой-то свет, но вместо этого все карты нам смешала.
– Ничего не понимаю. Вы что, работаете в одной упряжке?
– Отныне да. Я над этим делом бьюсь уже несколько месяцев, майору же досталось убийство, которое неплохо вписывается в эту аферу, и пара преступлений помельче, возможно, из той же оперы. Надеюсь, все наконец сдвинется с мертвой точки.
Ну вот теперь понятно почему, стоило им только взглянуть на меня, как оба дружно впадали в такую глубокую задумчивость, что становились похожими, как близнецы! С самого начала их терзала одна и та же дума. Нет, все-таки Дьяволу не откажешь в ясновидении.
– Вернемся к вопросу о нашем сотрудничестве, – сказал майор. – А вот и кофе. Так что же вы знаете?
Тема была для меня каверзная, требовалось соблюдать крайнюю осторожность. Однако многое я могла рассказать без утайки.
– Есть у меня кое-какие подозрения. Кое-какие смутные догадки. Я знаю в Копенгагене на Хмельной один магазин, называется «Specialites des Pays». Как раз импортная жратва. Довольно крупный магазин, много филиалов в других местах. Торгует исключительно всякой экзотической пакостью со всех концов света. Лягушачьими бедрышками, саранчой в сахаре, спагетти на любой вкус, маринованным ужом и тому подобными деликатесами. Нашими тоже.
– А нашими – это какими?
– Разными. Водки там залейся, правда самой низкопробной. Непременный свекольный салат, то бишь свекла с хреном – там у них хрен почему-то не такой ядреный. Ну и, конечно, сало, селедка, огурцы – вообще всякие маринады.
– У них там что, своих нету? – удивился майор.
– Есть, но все сладкие. Селедку они готовят в чем-то вроде компота, вы не поверите, плакать хочется. И, разумеется, бигос. О бигосе в Дании никакого понятия не имеют, они там все очень берегут свое здоровье, так что такого бальзама для печени у себя предпочитают не готовить, у нас берут. Не уверена, но очень может быть, под жратвой Алиция имела в виду именно его. Скажем, официально закупается бигос, а неофициально в нем переправляется героин. Ваше дело – проверить, не буду отбивать у вас хлеб.
Нельзя сказать, что перспектива копаться в свекольном салате, бигосе и квашеной капусте привела их в неописуемый восторг. Но это уж их забота. Лично меня беспокоило совсем другое. В полном согласии и взаимопонимании обсудили мы всякие иные детали. Моя версия убийства,
– Алиция говорила, у нее что-то такое есть, – в раздумье сказала я. – Вернее, она знает, где оно лежит. А если убийца эту «штуковину» как раз в свечах и искал? Что это может быть? Интересно, нашел ли?
– Сказать ей? – Дьявол вопросительно взглянул на майора.
– По-моему, стоит, вдруг у пани Иоанны возникнут на этот счет какие-то соображения.
– Вот только не очень уверен, что такую «штуковину» можно спрятать в свечах, – саркастически заметил Дьявол. – Если, конечно, убийца именно это искал. Имеется предположение, что каким-то загадочным образом пропал груз с героином. Не у нас, естественно, – у контрабандистов. Крупный жирный кусище – около полутонны, стоимостью свыше пяти миллионов долларов. Как он у них пропал, остается только гадать, это же с кубометр, не меньше. А вдруг Алиция что-то о пропаже знала?
У меня прямо челюсть отвисла – полтонны наркотиков! Как тут не обалдеть, особенно когда ты думаешь, что вещь была спрятана в свечах. А ведь до чего это похоже на Алицию! Такое могло случиться только с ней, запросто потеряла бы и варшавский Дворец культуры!
Так-то оно так, да ведь Алиция про ту вещь знала, где она лежит.
– Ну ладно, свечи нам не по зубам, – самокритично признал майор. – Зато мы, кажется, нашли орудие убийства.
– Неужто?!
– Довольно странный предмет. Что-то вроде короткого стилета, без рукоятки, зато с украшением.
Он вытащил из ящика стола железку – миниатюрную, узкую, очень острую, заканчивающуюся красивым орнаментом, – за этот конец ее худо-бедно можно было держать. Я так и впилась в нее глазами: смутно припомнилось, что где-то нечто подобное я уже видела. У кого, когда?
– Где вы нашли?
– В почтовом ящике пани Хансен. Тщательно протертый, без всяких следов.
Подлая шутка подлого бандита! Вот и все, что я могла бы сказать. Сколько ни пыталась, ничего не припомнила. Скорей всего, просто видела что-то подобное, с похожим орнаментом.
Майору, оказывается, эта находка пока тоже ничего не дала. Продолжая обсуждать со мной обстоятельства убийства, он вдруг забеспокоился:
– А вы уверены, что никто еще не добрался до кофра вашей подруги? Сдается мне, там могут найтись важные улики – имена, адреса. Боюсь, даже раскрыв все детали преступления, без улик мы не доберемся до самих преступников, а тем более не поймаем их с поличным.
Я уже столько ломала над этим голову, что поднакопила кой-какие соображения. Доступ к прачечной может иметь только человек, близкий к хозяевам дома, да и то ему потребуется подходящий повод. Никакому гостю, включая и друзей семьи, не позволят ни с того ни с сего шастать по чердачным закуткам. Даже если он раздобудет входной ключ и сможет проникать в дом в любое время суток, кофр окажется для него твердым орешком. Ни украсть, ни разбить его не удастся, хозяева ведь знают, что в прачечной хранятся вещи Алиции, и присматривают за ними. А уж вынести из дома предмет величиной с небольшой шкаф – и того мудреней. Нет, конверт наверняка спокойно себе лежит в заветном месте.