Кроманьонец
Шрифт:
Как оказалось краснота, и опухоль на ее колене к утру почти пропали. До полудня женщины то и дело бросали работу и прибегали потискать меня. А мы с Лило и Тошо между прочим очень важным делом занимались - лепили посуду!
Пришел и шаман.
Ахой стоял в метрах трех от каменной гряды, где мы обустроили гончарную мастерскую, и наблюдал за нашей работой. К его присутствию я уже успел привыкнуть и когда услышал: - Лоло, подойди, - вздрогнул от неожиданности.
Проявлять строптивость в этом случае счел
– Слушаю тебя Ахой-медведь.
Он теребит длинную, доходящую до впалого живота бороду и пока молчит. Я терпеливо жду, пока самый старший в племени решит что-нибудь. Наконец, он посмотрел на меня и заговорил:
– Скажи, Лоло...
Наверняка он знает, чего от меня хочет, а то, что вопрос ему сформулировать трудно, для меня уже стало очевидным.
– Я отвечу тебе Ахой. Что мне сказать?
Мне почудилось, будто слышу, как у него мозги скрипят.
– С тобой говорят духи?
Что ему ответить? Нет - не скажешь, ибо вопросов потом еще больше будет. Попробую согласиться.
– Да, Ахой. Они говорят со мной.
Шаман кивнул и отправился восвояси. Я так и не понял рад он или напротив - огорчился.
К появлению охотников мы израсходовали весь запас глины и успели еще столько же принести. Четыре чашки и две тарелки сохли на камнях чуть дальше того места, что облюбовали соплеменники.
Вернулись мужчины чуть позже, чем обычно. Той загарпунил двухметрового сома, и притащить к стойбищу его, наверное, было не просто.
Я, конечно, обрадовался, что сегодня смогу испытать казанок в деле.
Пока взрослые потрошили рыбину, я развел в яме костерок, принес в казанке воду и поставил его на огонь.
На мою просьбу порезать небольшую рыбку Таша отмахнулась. Это сделала Саша. Она пошла со мной к огоньку и смотрела, как варится рыба. Ну, а варилась она недолго. Едва ее глаза побелели, как я заранее приготовленными рогульками вынул казанок из огня. Он не треснул!
Наколов палочкой кусочек, выложил на лопуховый лист. Предложил Саша попробовать.
Взяв в руки лист с рыбой, она подула на нее и немного откусила от угощения. С диким визгом, еще прихрамывая, нарушив главное правило, побежала к чуму. Удивился не только я. Все тут же бросили заниматься делом. А Саша тычет лист то Тиса, то Таша, то Тука. Наконец, Той все это представление прекратил, забрав у Саша рыбу, особо не раздумывая, отправил ее в рот.
Прожевав и выплюнув кости, он зацокал языком и вынес вердикт:
– Хорошо, дай еще!
Мы варили рыбу до ночи. Пока Луну не затянуло тучками.
Глава 2
Открываю
Отверстие дымохода открыто, столб солнечного света наполнен пылинками. В очаге потрескивает сосновое полено.
"Кто-то же его положил туда?"
Сердце успокаивается.
Выхожу наружу и вижу соплеменников, ожидающих меня(!), и в этом нет никаких сомнений: Той-копье и Лим-камень сидят на земле в метрах пяти лицами к чуму; сразу за ними остальные мужчины племени, чуть дальше за спинами охотников - женщины и дети.
Взгляды у соплеменников обычные, без тревоги и ожидания, ни осуждающе и ни с надеждой, без любопытства. Только у Таша и Лило, пристроившейся у ее ног - с обожанием.
Той берет в руки казанок и поднимается. За ним и Лим встает с земли. У него в руках мои камни. Молча, проходят мимо и направляются к лесу.
"Ну, если ушли с моими вещами, то мне нужно идти за ними", - приходит мысль. Так и делаю.
Подходим к жилищу шамана. Они оставляют у входа вещи и так же, не говоря ни слова, уходят к стойбищу.
Понимаю, что с Ахоем что-то случилось и меня назначили новым шаманом. Пока не знаю радоваться или огорчаться. В первый раз вижу его жилище так близко. Устройство лишь только по принципу сооружения похоже на чумы. Если те можно разобрать и перенести на другое место, то навес над выкопанной в холмике ямой размерами, где то два на три метра, вряд ли.
По краям ямы строители этого дома вбили в землю метровые колышки и между ними пропустили тонкие ветки лещины. Слева рельеф холма понижается, поэтому правая стена получилась чуть выше и деревянная крыша покрытая камышом имеет небольшой наклон.
Дымоход сделан просто: сломали часть перекрытия, и положили два поленца у отверстия, чтобы крышка, сплетенная из ивняка, не закрывала его наглухо. Тут же лежит кусок гранита. Наверное, для того, чтобы придавливать крышку на случай ветреной погоды.
Внутри все обустроено, как и в чуме соплеменников. В очаге еще краснеют угли. Пол устлан шкурами. У стены стоят копье, острога и сверток какой-то лежит.
Разворачиваю выдубленную шкурку и при виде рубила, скребков, проколок и шовного материала из сухожилий животных, провощенных и свернутых в аккуратные колечки, радуюсь. На фигурки животных вылепленных из глины смотрю с улыбкой: "Кто- то же додумался вылепить, а сделать горшок, увы, нет".
Чуть позже обнаружил склад из кремневых окатышей, костей и рогов животных, выдубленных шкурок с мехом и просто кожаных кусочков, кусков соли и воска(!).