Кромешник. Книга 1
Шрифт:
А исполнилось ему в ту пору двадцать четыре года.
Холодно и слякотно было в городе, дождь, дождь и дождь. Гек поехал по привычному адресу и снял себе квартиру в том же доме, в той же парадной, только этажом выше, на четвёртом, последнем. Стоило это уже сто шестьдесят талеров, а не сотня, как прежде. Был, правда, телефон, но за него шла отдельная плата. А с деньгами намечалась проблема.
В конторе Малоуна, после сердечной пятиминутки, адвокат, по требованию Гека, представил подробный отчёт о состоянии Гековой наличности. За вычетом гонораров, потерь – как в случае с покойным Кацем – и трат на руках у Малоуна осталось ровным счётом девять тысяч талеров – чуть меньше двух тысяч долларов, если перевести по курсу. Геку
Гек наковырял в записной книжке одну идейку, собрал все деньги и, не откладывая, покатил в Иневию, играть.
Помимо официально разрешённых казино, с их ограничениями и длинными ушами Службы, в столичных городах существовали подпольные игорные притоны – «мельницы», где играли по-крупному и куда пускали только с рекомендациями. Гековы рекомендации сработали, он подвергся обыску на предмет оружия и уселся пятым к покерному столу, купив себе фишек на десять тысяч – «для начала». Больше у него не было, только на обратный билет, но признаваться в этом не стоило.
Гек, памятуя о былом, дотошно уточнил все нюансы в правилах, заказал себе кока-колы и сделал первую вступительную ставку – сотню.
Игра шла удачно: соперники были богаты, в блефе не сильны, высоко не задирали, – и к трём часам ночи (а пришёл он в девять вечера) Гек настриг к своим десяти ещё шестьдесят тысяч. Состав играющих к тому времени наполовину обновился, игра пошла крупнее и интенсивнее, хотя прухи особой по-прежнему никому не было. Гек на двоечном каре взял одномоментно ещё тридцать тысяч и решил соскочить, поскольку уже получилась сотня, на раскрутку вполне хватало. Но игра неожиданно вышла на новый виток: за его столом сконцентрировались постепенно крупные и удачливые игроки, а среди них один – шулер. Гек мгновенно его вычислил, стоило лишь тому приняться за «исполнение». Катала был умен и опытен: отыграл два часа, осмотрелся, прежде чем взялся за дело. Своих денег у него было много, на сотни тысяч, и игру он взвинчивал соответственно, чтобы поймать момент и выиграть максимум в одной сдаче – постоянное везение настораживает партнёров. Гек поблагодарил судьбу за то, что удержался от соблазна и сам играл честно…
Как и ожидалось, на сдаче шулера всем пришла крупная карта – Геку, к примеру, три семёрки с джокером до прикупа, соседу слева – заготовка на «рояль», соседу справа флеш червонный, готовый, напротив – тоже, видимо, лом – Гек не сумел подсмотреть толком – «подкаретник» на тузах либо королях. Ну и себя он, конечно, не обидит после прикупа…
Впятером доторговались до шестидесяти тысяч (с каждого) – и решили прикупать… Сбросили карты…
– Стоп! – заорал Гек, прижав банкомёту кулак с картами к столу, – ваш номер старый! Сейчас вы получите каре, вы – либо стрит, либо флеш, у вас должна быть готовая карта, а я так и останусь с четырьмя семёрками. А он, как банкующий, крупнее наберёт. Я отвечаю!
Он выломал из посиневших пальцев колоду, попросил партнёров положить карты пузом кверху и принялся подчёркнуто медленно раздавать прикуп. Охрана уже держала подозреваемого за плечи, покамест аккуратно – возможна ведь и ошибка. Но мужик был так бледен и молчалив, что все все сразу поняли про него. А на столе уже лежали два каре, червонный флеш, бубновый флеш-недорояль и его высочество стрит-флеш трефовый от восьмёрки до дамы без джокеров.
Охрана уже без церемоний заткнула шулеру рот и поволокла вон, однако Гек был настороже:
– Момент! Правил ещё никто не отменял! Сначала сюда его: цвет наружу!
Делать нечего – охрана вернулась с извивающимся и мычащим каталой: мужик опытный и в своём праве – все деньги разоблачённого каталы делятся поровну между остальными
К моменту сдачи у Гека было около ста двадцати тысяч. Да с кона разделили шестьдесят на четверых (свои ставки каждый назад забрал), да ещё по сто восемьдесят тысяч, минус червонец в кассу мельницы (выигравшие платят три процента) – на круг выходит около трехсот тысяч. Отлично! Можно возвращаться домой и забыть о «кассах» – время требует других идей.
Гек успел на утренний бабилонский экспресс и весь путь до вечера проспал у себя в купе, велев проводнику никого не подсаживать и ничем не беспокоить. На Бабилонском вокзале у тамбура проводник с поклоном принял сотню и откозырял. Ему явно хотелось что-то сказать, его прямо распирало, но пассажир был щедр и угрюм, мало ли – кто он там…
И таксер поначалу молчал и все многозначительно поглядывал на Гека, так что тот не знал, что и подумать – глаз на лбу вырос или в розыск его объявили… А по радио все никак не могли сообщить прогноз погоды, увлеклись похоронной муз…
– Что-о?!
– Ага! – Плотину прорвало, и торжествующий таксист закивал головой: – Сегодня утром с женой телик смотрим, вдруг бац! – заставка с цветами и музыка. Я на другую программу – то же самое! Я на пятую-десятую – то же самое. А тут брательник звонит: его жены брат, тоже водила, из Дворца прибежал – хана, мол, нашему! И точно: неутешная всенародная утрата – умер великий президент великой страны, весь мир скорбит. Музыка повоет-повоет и опять – соболезнования, телеграммы. Кто теперь будет на троне? Не знаете часом?
– Нет, политикой не увлекаюсь. Да хрен бы с ним! Был бы трон, а жопа будет. Нам-то какая разница – кто там придёт?
– Это-то верно, а любопытно все же. Сейчас сцепятся, глаза друг другу выцарапывать…
Со смертью Юлиана Муррагоса во всем южном полушарии парагвайский Стресснер остался единственным долгоиграющим диктатором: его ровесник, «старший политический брат», с которым они почти одновременно пришли к власти в своих странах, отныне стал историей.
И рухнули в пыль казавшиеся несокрушимыми ценности: личный мажордом Господина Президента – тихая, но влиятельная фигура на очень хлебной должности – кому он теперь нужен? У преемника будет свой мажордом, и новый начальник охраны, и иной кабинет министров, и другие любовницы. А родственники? Прежним – кратковременные соболезнования, а потом – хорошо, если просто забвение: поверженных грех не потоптать – должны же быть виновные в бедах и неудачах государства… Чиновникам полегче, но тоже несладко – адресно низвергнут самых крупных, а на нижних этажах пойдёт тотальная чистка: победившие кланы будут пожирать побеждённых, целыми колониями налипших за многие десятилетия на бока государственного корабля.
Ох уж эти традиции! Немыслим Дворец без лампасов: пятидесятидвухлетний начальник Генерального Штаба (как он попал на традиционно сухопутную должность – сокрыто в склеротическом мраке президентских кадровых служб), адмирал флота Леон Кутон, обойдя на повороте своего министра-маразматика и официального вице-дебила, провозгласил себя исполняющим обязанности Президента. Воздух, можно сказать, ещё сотрясался от траурных салютов, а государственный совет из представителей парламента и правительства уже перевёл его из и. о. в полноценного Господина Президента, так что войсковое оцепление вокруг Резиденции Правительства можно было снимать. На заседании не было господина Председателя, который пил вмёртвую, сидя под домашним арестом: ничего хорошего в оставшемся будущем ему не светило. Министр обороны был обвинён в злоупотреблениях – можно было и в бездуховности обвинить, восьмидесятилетний алкаш мало уже что понимал, вице-президент поддержал по бумажке все, что ему велели, парламент – это уже вообще неважно…